Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
***
Нет ничего лучше кино, чтобы хорошо начать новый, 1936 год!
Поскольку «Новое завещание» стало основным театральным успехом года, Саша решает экранизировать его. На эти съёмки потребуется семь дней. Семь дней счастья, которые заставили этого давнего врага Седьмого искусства сказать:
— Это было так хорошо, что я провёл бы так же и свои ночи!
Саша просто добавит к декорациям пьесы в театре «Мадлен» другие (гостиная и вход в квартиру, их мы не видим на сцене) и снимет четыре небольших эпизода на открытом воздухе, чтобы создать маленький шедевр, который по-прежнему приятно смотреть ещё и сегодня.
13 января Союз искусств (Union des Arts)[89] сделал Саша Гитри своим президентом. Затем наступает время новых каникул в Гштааде, что временно приостанавливает спектакли «Конец света» после сто шестнадцатого представления (пьеса возобновится по их возвращении и продержится до сто семьдесят седьмого представления, в марте).
15 февраля фильм «Новое завещание» вышел на экраны, в то время как его автор готовит кинематографическую версию своего романа «Мемуары шулера», который превратится в фильм «Роман шулера» (другое, хоть и распространённое, но неверное название — «Роман обманщика». — Прим. перев.). Саша размышляет, каким образом лучше перенести этот роман в кино. И ему приходит в голову гениальная идея не писать отдельно диалоги для разных персонажей (кроме сцены со старой графиней), но использовать совершенно оригинальный метод: рассказ голосом за кадром. И этим голосом, естественно, должен был стать сам Саша Гитри. Он очень верен тексту своего романа, даже если добавил к нему несколько сцен и удалил из него описания, которые оказались лишними...
Конечно, некоторые назовут эту удивительную технику «озвученным немым фильмом» и обвинят Мэтра в старомодности, тогда как он демонстрирует здесь модернизм, который привлечёт будущих великих кинематографистов! Так, и Орсон Уэллс, и Франсуа Трюффо заявят, что этот фильм оказал значительное влияние на их собственные работы... Франсуа Трюффо скажет спустя много лет после кончины Гитри: «Если принять в качестве определения шедевра: произведение, обретшее совершенную и окончательную форму, те, кто видел "Роман шулера", не будут возражать мне, когда я заявлю, что Саша Гитри создал шедевр».
Между тем, оригинальная вступительная часть фильма имела успех сама по себе, поскольку Саша сначала использует колоду карт, чтобы сложить буквы, составляющие название, затем снимает главных актёров за кулисами студии, потом технических специалистов и, наконец, появляется продюсер Серж Сандберг[90], сидящий за своим директорским столом.
Кинокритики того времени по большей части объединились, чтобы разгромить фильм: Гитри — всего лишь любитель, развлекатель мелкой буржуазии, вульгарный кинорежиссёр. Когда выйдет фильм, решительно только Андре Моруа проявит воодушевление, сразу поняв задумку Гитри-рассказчика и подчеркнув его чарующее и дьявольское обаяние:
«Я слушал его "Роман шулера" с удовольствием, не столько из-за изложенных фактов, сколько из-за совершенства, с которым была прочитана эта история. Это во-первых. А во-вторых? Во-вторых, Саша — великий актёр бесконечно редкого и ценного достоинства, говорит прямо, с непоколебимой уверенностью. Плохой актёр портит самые красивые тексты отсутствием естественности. Он стремится "задать тон", искажает слова бессмысленными акцентами, не держит ритм, дыхание, чёткость произношения. [...] Когда играет Саша, движения фраз настолько идеально связаны с движениями тела, что текст кажется придуманным в тот самый момент, когда он произносится. Стихи, исходя из его уст, обретают гибкость и непосредственность. [...] Моя третья причина в том, что великий актёр, если он и драматург, то становится самым совершенным из театральных людей, что подтверждают яркие примеры. Театр, искусство, сильно отличающееся от искусства писателя, ценится движением, неожиданностью, застывшей эмоцией, мыслью рождённой, но невысказанной, о которой догадываются одновременно все зрители. Однако, Саша — самый плодовитый изобретатель сюрпризов. Вот сто пьес, которые он нам дал, и источник всё не иссякает. Посмотрите, как в "Романе шулера" он без особых усилий реконструировал всю театральную методику на кинематографическую».
Саша, не без желания повторить успех отца и сына 1919 года, решает возобновить в театре «Мадлен» спектакль «Мой отец был прав». Для Саша это также способ подтвердить, что его театр не стареет, как писал Пьер Сиз (журналист Michel-Joseph Piot, псевдоним Pierre Scize): «Этот грандиозный фейерверк остался прежним!» Пьеса пользуется таким же успехом, как и при создании. Те, кто никогда её не видел, хотят открыть её для себя, а те, кто видел, хотят увидеть её снова!
В мае, в «Paris-Soir» Саша возвращается к теме кинематографа, о котором когда-то говорил только самое плохое. Обосновывая свой резкий разворот, он довольно подробно объясняет, что кино ему интересно тогда, когда он сам устанавливает в нём правила, тогда как кинематограф с «установленными правилами» не даёт ему абсолютно ничего! Да, он делает кино по своим пьесам, которые он смеет снимать так, как считает нужным, и успех, даже триумф, который приносят ему зрители, вызывают у него желание продолжать. Немудрено, лукаво объясняет он, что актёры, сыгравшие сто раз пьесу на театральной сцене, становятся лучшими исполнителями, чем те, что никогда не играли своих ролей до того, как включится камера... Не придерживаться общепринятых правил, плевать на технику, работать на инстинктах — вот его путь к успеху. Но, внимание! Это не школа, на основание которой он претендует, это лишь его личный способ ведения дел.
После последнего спектакля «Мой отец был прав» грузовики приезжают в театр за декорациями спектакля и перевозят их в студию «Эпине» (Épinay). Эта пьеса тоже станет фильмом!
Жорж Шампо (Georges Champeaux) встанет на сторону тех немногих критиков, которые начинают поддерживать
