Олег Хлевнюк - Сталин. Жизнь одного вождя
Более осторожно и постепенно Сталин действовал в Эстонии, Латвии и Литве, тоже переданных в сферу советского влияния. Очень быстро, в конце сентября – октябре 1939 г., советское руководство навязало Эстонии, Латвии и Литве договоры, предусматривавшие создание советских военных баз на их территориях, в том числе в портах на Балтийском море. Выкручиванием рук и запугиванием прибалтийских соседей занимались лично Молотов и Сталин на переговорах с представителями соответствующих правительств в Кремле. Встречи проходили нервно и напряженно. Прибалты сопротивлялись и настаивали на сохранении своего суверенитета и нейтралитета. Молотов угрожал войной и выдвигал самые жесткие требования. Сталин «мягко стелил» и соглашался на малозначимые компромиссы, например на некоторое сокращение советских воинских контингентов. Похоже, что упрямство слабых соседей раздражало Сталина, но он сдерживал свои эмоции. По свидетельству министра иностранных дел Латвии, Сталин во время выступлений участников переговоров писал, рисовал, прохаживался по кабинету, хватал книги и газеты. В острые моменты он вмешивался и уводил переговоры в сторону, долго рассуждая на отвлеченные этнографические и исторические темы[453].
Сила, несомненно, была на стороне Сталина. На границах небольших балтийских стран уже сосредоточились значительные подразделения Красной армии. Германия – в тех условиях единственный реальный противовес Советскому Союзу – действовала в согласии с ним. Однако Сталин не торопился получить все и сразу, прибегая к своему обычному способу дозировки действий. Пока советские войска входили в Латвию, Литву и Эстонию, 25 октября 1939 г. Сталин объяснял руководителю Коминтерна Г. М. Димитрову свою тактику:
Не забегать вперед! […] Надо выдвигать лозунги, соответствующие данному этапу войны […] Мы думаем, что в пактах взаимопомощи (Эстония, Латвия, Литва) нашли ту форму, которая позволит нам поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого нам надо выдержать – строго соблюдать их внутренний режим и самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизирования. Придет время, когда они сами это сделают![454]
В последних словах Сталина, очевидно, заключалась его конечная цель – советизация и поглощение стран и территорий, отошедших по пакту Молотова – Риббентропа в советскую зону влияния. Историческим оправданием этого курса могло быть очевидное стремление Сталина вновь собрать воедино Российскую империю. Военно-стратегическим – угроза войны и обеспечение безопасности СССР на дальних подступах к потенциальному театру военных действий. Однако неопределенность на основных фронтах мировой войны заставляла Сталина выжидать. Он балансировал между противоборствующими сторонами, предпочитая не раздражать без лишней надобности Великобританию и Францию, а тем более нацистского вождя. Это правило соблюдалось даже в мелочах. Относительную осторожность Сталина в этот период выдает его реакция на сообщение из Белоруссии о выступлении на сессии республиканского парламента командующего армейской группой В. И. Чуйкова. Опьяненный легкой победой в Польше, красный полководец, речь которого транслировалась по радио, закидывал шапками всех врагов: «Если партия скажет, то поступим по песне – даешь Варшаву, дай Берлин». Разгневанный Сталин дал указание начальнику Чуйкова: «Т. Ворошилову. Чуйков, видимо, дурак, если не враждебный элемент. Предлагаю сделать ему надрание. Это минимум»[455].
Однако такая тихая советская экспансия на обочине мировой войны не могла продолжаться до бесконечности. В октябре 1939 г., добившись желаемых уступок от Латвии, Литвы и Эстонии, Сталин взялся за Финляндию, также отданную ему пактом Риббентропа – Молотова. В отличие от трех других балтийских стран, Финляндии были предъявлены более жесткие требования. Помимо военных баз, СССР претендовал на большую часть финской территории вблизи Ленинграда взамен на территориальную компенсацию в других пограничных районах. Формально причины таких требований выглядели вполне убедительно. В условиях войны СССР заботился о защите подходов с Балтийского моря и безопасности Ленинграда, второй столицы и крупнейшего центра военной промышленности. Однако у Финляндии были основания не верить в чистоту помыслов советской стороны. Бывшая провинция Российской империи, получившая независимость в 1917 г., Финляндия подозревала сталинский СССР в имперских амбициях. Финны помнили о страшной гражданской войне 1918 г., во многом спровоцированной коммунистическим соседом. Перед глазами стоял недавний пример Чехословакии, сначала уступившей немцам Судеты, а затем потерявшей все. В общем, финское правительство ответило категорическим отказом. Сталин решил добиться своего силой.
В конце ноября Красная армия вторглась в Финляндию. По всем меркам война представлялась быстрой и победоносной. Достаточно сказать, что в маленькой Финляндии в это время проживало не более 4 млн человек, в сорок с лишним раз меньше, чем в СССР. Совершенно несопоставимыми были территории, экономические ресурсы и военная мощь двух стран. 26 финским танкам с самого начала войны противостояло 1500 советских. Причем у СССР были возможности существенно увеличить свою военную группировку, что и произошло в последующие месяцы. Опираясь на абсолютное военное преобладание, Сталин решил реализовать в Финляндии иную модель поглощения, чем в Латвии, Эстонии и Литве. В обозе Красной армии на финскую территорию выдвинулось так называемое «народное правительство Финляндии», состоявшее из подобранных в Москве коммунистов.
Однако коммунистическому правительству не пришлось руководить Финляндией. Сплоченные внешней угрозой финны оказали Красной армии отчаянное и умелое сопротивление. Война неожиданно затянулась. В мире распространялись резкие антисоветские настроения. СССР исключили из Лиги наций. Франция и Великобритания готовились вмешаться в войну на стороне Финляндии. И Сталин решил не искушать судьбу. Хотя Красная армия стояла на пороге решающих побед, в марте 1940 г. Сталин заключил с Финляндией мирный договор. Планы советизации северного соседа были перечеркнуты. Финны утратили значительную часть своей территории и экономики, однако отстояли независимость. Красная армия потеряла около 130 тыс. человек убитыми, умершими от ран и болезней и пропавшими без вести. Кроме того, насчитывалось более 200 тыс. раненых и обмороженных. Потери финнов были значительно меньше – 23 тыс. убитых и пропавших без вести, 44 тыс. раненых[456]. Война нанесла СССР и лично Сталину тяжелый моральный урон. Она выявила многочисленные дефекты советской военной машины во всех ее звеньях. В литературе часто высказывается предположение, что советско-финская война укрепила Гитлера в намерениях напасть на СССР.
