Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик
Хелена была и остается замечательной женщиной — красивой, доброй и очень порядочной. Думаю, она понимала, что единственный способ быть рядом со мной — повсюду сопровождать меня, помогая во всем. На моей ржавой желтой «Мазде» мы ездили с вызова на вызов в любую погоду по извилистым проселочным дорогам, ведя нескончаемые беседы. Однажды моя верная «Мазда» застряла в грязи. Я вышел, чтобы вытолкнуть ее из колеи. Хелена водить не умела. Когда машина начала набирать обороты, она нажала на акселератор, и ржавая выхлопная труба тут же отлетела. Однако «Мазда» продолжала нам верно служить днем и ночью. Как-то вечером мы возвращались со вскрытия павшей коровы и, остановившись на берегу озера, разложили китайскую еду. купленную по дороге, прямо на капоте, превратив его в импровизированный стол. Мы любовались звездным небом и думали о своем счастье. Хелена стала первой девушкой, с которой я по-настоящему разделил свою жизнь.
Однажды мы провели ночь в «фермерском отеле», где нам обещали предоставить постель и завтрак. Это было в 1990 году, когда мы поехали в Корк на концерт Принса. Мы лежали в темноте на очень узкой кровати. Неожиданно дверь открылась, вошел маленький мальчик в пижаме и сказал: «Мистер, что вы делаете в моей постели? И куда вы дели мой горшок?» Оказалось, что это был вовсе не отель — просто фермер решил немного подзаработать, разместив нас в комнате своего сына. Мы так и покатились со смеху.
С Хеленой мне очень повезло. Если бы я на ней женился, моя жизнь могла сложиться совершенно иначе. Мне не пришлось бы страдать от разбитого сердца и разбивать другие сердца. Мы с Хеленой расстались по многим причинам, но главная — мое желание поехать в Лондон, чтобы осуществить свои мечты. Я должен был ее убедить, объяснив все лучше. Но я уехал, зная, что причиняю ей боль, и сам очень страдал от этого. Спустя какое-то время я сидел в аэропорту Хитроу, думал о Хелене, а в наушниках у меня звучала композиция Back for Good группы Take That. Трудно было найти песню, которая так соответствовала бы моему настроению. Я действительно сохранил ее фотографию — и след ее помады остался на кофейной чашке на нашей кухне, откуда я уехал. Я погнался за своей мечтой — и оставил Хелену позади.
* * *
Занимаясь ветеринарной практикой крупных животных, я не понимал, что в глазах многих (но не в моих собственных) я был самым завидным холостяком в городке. Джулия — девушка с пышной копной взъерошенных каштановых волос — была дочерью одного из клиентов. На вид ей было чуть за тридцать. Она жила с матерью в крытой соломой лачуге, где мне, к счастью, доводилось бывать только на кухне. Там женщины выкармливали из бутылочки двух маленьких поросят, в коробке, стоявшей над торфяной печкой, грелся ягненок, а над столом висела старая лампа «Священное сердце Иисуса», но свет ее с трудом пробивался сквозь клубы табачного дыма от трубки хозяйки дома.
Пока я пробирался через ухабы заваленного грязью двора, мать Джулии вышла на крыльцо, прислонилась к двери, вытащила трубку из почерневших зубов и смачно сплюнула большой ком мокроты и табака.
— А вот и вы! Как всегда, опаздываете, — упрекнула она.
«Ну да, — подумал я. — Я чертовски устал — пятый отел на сегодня, а еще только полдень».
Теленок лежал вперед головой и одной передней ножкой, так что отел сулил быть легким. Так оно и получилось. Мне пришлось лишь немного толкнуть голову и первую ножку назад и вверх, чтобы освободить вторую ножку. Затем я установил корове специальный родовспомогатель и пропустил веревку вокруг передних ножек теленка, а вторую — позади его головы, чуть ниже ушей и через его рот. Каждая веревка была привязана к своему крюку родовспомогателя, а его седло прижато под вагиной коровы. Несколько движений рычага, несколько покачиваний, и вот уже теленок появился на свет. Я поставил его на ножки и немного постучал по груди и голове, как положено. А потом корова широким языком облизала свое дитя. Я оглянулся, чувствуя себя настоящим триумфатором.
Там стояла она, Джулия, с блеском в глазах, с ведром воды и куском мыла Palmolive в руках. Я хорошо запомнил марку мыла — оно было зеленое с небольшим выпуклым листочком сверху. После смерти фермера Джулия и ее мать унаследовали один ветхий домик, не менее ветхий скотный двор, двадцать шесть коров, один трактор «Мэсси Фергюсон» (с трубчатой рамой за сиденьем для дополнительной защиты) и плуг с четырьмя лемехами, Вполне приличное приданое, если бы я об этом задумался. Но, могу вас уверить, ни о чем таком я не думал. Похоже, отец оставил дочери в наследство и один-единственный кусок мыла Palmolive, потому что каждый раз, когда я приезжал на отел, кусок этот в руке Джулии становился все меньше, но выпуклый листочек сохранялся, И это заставляло меня думать, что Джулия так стремилась заслужить мое одобрение, что старалась сделать так, чтобы старый кусок выглядел новым, и перед моим приездом подновляла листочек.
В общем, рядом со мной стояла Джулия с ведром горячей воды в одной руке и «новым» куском мыла в другой. На руке ее висело полотенце всего с несколькими дырочками. Под наспех причесанной гривой пышных волос сияла широкая улыбка. В этот момент мать ее снова вытащила трубку изо рта, словно собираясь сказать нечто важное, но выдерживая
