Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик
На протяжении многих лет — как до, так и после выхода в эфир «Супервета» — в моей жизни было несколько чудесных любовных признаний, иногда в виде удивительных подарков, присланных по почте. Помню подушку с вышитым на ней билетом в кино с надписью «На два лица» — очень мило. Оригинальное признание прислала мне еще одна клиентка — открытку с изображением очень короткой юбочки и теннисного мяча, перевязанных большим бантом, которая сопровождалась надписью на обороте: «Мяч на твоей стороне, малыш».
Я считаю, что мне повезло. В моей жизни были просто фантастические отношения, и я благодарен за каждую минуту, которую провели со мной все, кого я любил. Но в момент, когда я пишу эти строки, жениться я пока не собираюсь, что бы там ни писали таблоиды. Во время одного интервью меня спросили о самой романтичной вещи, которую я когда-либо делал, и я наивно ответил: «Выбирал место, где можно сделать предложение своей избраннице. Впрочем, пока что этого не произошло». Да, мне действительно хотелось бы сделать предложение в романтичном месте, но, несмотря на все усилия журналистов, до этого еще очень далеко.
Неудивительно, что с большинством подруг я знакомился на работе, потому что именно там я провожу львиную долю времени. Когда я работал в клинике «Хантерс лодж», у меня начался роман с Трейси, бывшей женой комика Джима Дэвидсона. Она вошла в мой кабинет с маленькой девочкой — своей дочерью Элси — и кошкой, и вскоре я полюбил всех троих, а еще ее сыновей — Фреда и Чарли. Четыре года я читал им сказки на ночь, смотрел повторы сериала «Черная Гадюка», играл в покемонов и придумывал с ними новые игры. Это было задолго до телевизионной программы. Тогда я был слишком наивен по отношению к средствам массовой информации, но ровно до того момента, пока в кабинет, где я осматривал собаку пожилой пары, не ворвался журналист с микрофоном, который он сунул мне под нос. К счастью, вышвырнуть его в сад оказалось нетрудно. Журналисты наперебой писали о том, что я ношу плавки Джима. Пловец я ужасный, ведь в ирландской глубинке, где не было ни моря, ни озера, плавание, как и все, что не было связано с уходом за овцами, не было в приоритете, и я учился этому в бассейне. Поэтому плавок у меня попросту не было, и Трейси одолжила мне то, что нашла дома. А я не спрашивал, откуда взялись эти плавки, хотя мог бы и догадаться. Джиму это не понравилось, и он рассказал об этом журналистам. Совершенно справедливо — мне такое тоже не понравилось бы.
Трейси была замечательной женщиной, но я понимал, что не подхожу ей: у меня не только не было собственных плавок, но не было также ни времени, ни денег. Когда мы на выходные улетели в Рим, я ухитрился отдать все наши итальянские лиры таксисту, потому что запутался в нулях. Естественно, Трейси была в ярости и «случайно» заперла меня на балконе нашего гостиничного номера на некоторое время. В конце концов наши пути разошлись. Ветеринария и съемки в кино отнимали у меня слишком много времени, Трейси доставалась лишь малая часть. Она заслуживала большего. Меня очень порадовало, что Фред и Элси приехали на мой пятидесятилетний юбилей. Я был в восторге, когда узнал, что маленькая девочка, которой я на ночь рассказывал сказки про волшебные овощи и единорогов, уже помолвлена.
В начале 2000-х я встречался с певицей и автором песен Кэти Деннис. Мы познакомились благодаря ее чудесному лабрадору Чарли. Однако несмотря на все мои усилия, его задние лапы так и остались парализованными — травма позвоночника оказалась слишком серьезной. Кэти была очень мила и добра, у нас сложились прекрасные отношения, но моя работа, как всегда, нас развела. Разве могло быть иначе? Как-то она вернулась после записи потрясающей песни, способной увлечь весь мир, а меня не было — я оперировал до двух часов ночи. Нам обоим пришлось сделать выбор, и мы его сделали. И все же я уверен, что она хотела бы, чтобы я и дальше продолжал любить животных и помогать им, хотя из-за этого нам пришлось расстаться.
Иногда я думаю: не нашли ли наши отношения отражения в словах замечательных песен Кэти? Впрочем, я в этом сомневаюсь и искренне надеюсь, что песни Toxic и Sweet Dreams My LA Ex ними никак не связаны. Скорее мне слышится какой-то их отголосок в альбоме Клэя Эйкена Measure of a Man. Титульная песня альбома была написана в период нашего разрыва в 2003 году, когда я уехал в университет Огайо, чтобы учиться у тех, кто стал главными моими наставниками. Погрузившись в свои переживания из-за разбитого сердца и чувствуя себя несчастным, я шел, опустив плечи и глядя в пол. Вот в таком состоянии я бродил по супермаркету Target, оплакивая свою жизнь. Свернув за угол в очередном ряду, я налетел на картонную фигуру Клэя Эйкена, за которой на стойке в идеальном порядке были разложены все его диски. Я упал прямо на беднягу Клэя и его идеальную стойку и остался лежать на спине под его помятой картонной фигурой, засыпанный копиями альбома Measure of a Man. Я смотрел на железные потолочные фермы и плакал. Окружающие думали, что я сильно ударился, но на самом деле мне было больно оттого, что меня сшибла с ног стойка именно с этим диском.
Мы с Кэти остались добрыми друзьями. Мне жаль, что я не смог построить с ней (да и ни с кем другим) нормальных гармоничных отношений. В голове роятся бесконечные вопросы о потерянной любви и тяжелые размышления о том, почему это произошло. Вероятно, лучше было бы придерживаться афоризма «Что ни делается, все к лучшему», даже если сам в это не веришь. «Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе…» Так вот, оказывается, в чем дело! В биологии! Но перекрестные связи в молекулах коллагена в неанизотропном соединении обычно оказываются слабее, чем изначально, и при нагрузке они могут разрушиться. Так что биология не согласна с Хемингуэем! И мне
