Королевы анимации Disney. Кто и как придумывал всем известных принцесс: от Белоснежки до Мулан - Наталия Холт
Прямо противоположные ощущения удовольствия и боли пронизывали все сферы жизни Мэри. После окончания работы над аттракционом «Это маленький мир» в Диснейленде ее одновременно охватили ликование и беспокойство. Прогулка на лодке отражала ее эстетику, этот проект стал вершиной многолетней карьеры, проведенной в экспериментах с цветом и формой. Здесь также чувствовался ее посыл, в котором она давала детям представление о многообразии языков, ландшафтах и культурах целого мира. Однако Мэри все равно считала свою работу несовершенной. Учитывая несчастную семейную жизнь, казалось, стоит стремиться к совершенству на единственном поприще, которое было ей подвластно. Женщина никак не могла смириться с тем, что работа завершена. Будь у нее возможность, она бы бесконечно меняла дизайн. Но несмотря на все недостатки и критику этнических и расовых стереотипов, прогулка на лодке до сих пор доступна всем желающим и продолжает транслировать видение мирного человеческого родства.
Как ни трудно было Мэри расстаться с «Этим маленьким миром», страдать пришлось недолго, а все из-за планов Уолта. Он был в восторге от возобновившегося сотрудничества и собирался не упустить художницу на этот раз. Уолт предложил Мэри сразу несколько проектов: большое керамическое панно для нового детского отделения Глазного института Жюля Штейна, огромная шестнадцатиметровая фреска для секции Диснейленда «Страна будущего». Также ей предложили создать панно для находящегося в стадии разработки «Флоридского проекта», как называл его Уолт, позже он станет Всемирным центром отдыха Уолта Диснея. Мультипликатор пообещал ей еще много работы в ближайшем будущем. Мэри получила больше творческой свободы и невероятно высокую зарплату.
Едва художница приступила к реализации многочисленных проектов, ее шокировало ужасное известие. Уолт был болен. Ему диагностировали рак легких в ноябре 1966 года, и к концу месяца его пришлось срочно положить в больницу Св. Иосифа, через дорогу от студии в Бербанке. Врачи мало что могли сделать – болезнь прогрессировала, а причиной, вероятно, стало курение сигарет на протяжении полувека. Пятнадцатого декабря он скончался. Все случилось очень быстро, Мэри даже не успела с ним попрощаться. Женщина была убита горем. В студии, где в последние дни перестали гасить свет, чтобы через дорогу, умирая, Уолт мог видеть сияние окон своего детища, всем стало понятно, что уже ничто и никогда не будет как прежде.
Однажды вечером за обедом Ли опьянел настолько, что отключился, упав лицом прямо в салат. Мальчики испугались и пытались докричаться до отца. Однако Мэри было совершенно наплевать. Она просто подняла его и оттащила в постель. Жизнь, которую они построили вместе, когда-то полная художественных амбиций и вдохновения, теперь вселяла ужас и страх.
Когда Гё приехала к Мэри, она увидела, как несчастна ее бывшая коллега. Блэр горевала из-за смерти Уолта и была просто опустошена, а подруга утешала ее как могла. Однако стало казаться, что подавленное состояние Мэри связано не только со смертью мультипликатора.
После кончины Диснея Мэри обнаружила, что все радужные перспективы ее будущего в WED Enterprises испарились. Конечно, у нее все еще была работа, поскольку Уолт ее трудоустроил, однако должность «воображенера»[38] (так называли всех, кто входил в элитную группу, проектировавшую парки Диснея) оказалась под вопросом. Бесконечное восхищение Мэри уже давно вызывало зависть в коллективе. Возможно, если бы Уолт восторгался ею чуть меньше, женщине было бы легче сохранить работу.
Однако у Мэри были причины для переживаний посерьезнее, чем будущее трудоустройство. У ее старшего сына Донована возникли серьезные неприятности, и она чувствовала, что ни с кем не может поделиться своим горем. Ее сестра Гасси догадывалась, что что-то не так, но Мэри наотрез отказывалась признавать наличие проблем, пока однажды вечером к ней не приехала Элис. «Мэри, – сказала она, когда женщины остались вдвоем на кухне. – Я тебя очень люблю, и мне кажется, что в твоей жизни произошло что-то ужасное. Не хочешь поделиться со мной? Может, снимешь с плеч этот груз?» Мэри посмотрела на любимую подругу и, сказав: «А ведь никто по-настоящему не интересуется», разрыдалась горькими слезами.
Она поведала Элис печальную историю. Донован экспериментировал с наркотиками в колледже, и что-то пошло не так, отчего мозг парня сильно пострадал. Сына нужно было госпитализировать. Мэри и Ли, не имея медицинской страховки, заплатили за больничный счет тридцать тысяч долларов, но так и не узнали, что не так с их сыном.
Донован начал бредить, не мог ясно выражать свои мысли, стал чересчур подозрительным, а вскоре добавилась апатия. Он не мог сам о себе заботиться и в конце концов стал настолько агрессивным, что жить дома было небезопасно. Юноше было около двадцати, как раз в этом возрасте у людей, страдающих шизофренией, начинают проявляться первые симптомы, но в 1960-х годах эта болезнь считалась настолько постыдной, что существовало мало вариантов ее лечения. Донована пришлось поместить в специализированное учреждение. Мэри была разбита. Обняв подругу, она рассказала, что они с мужем собираются продать дом и вернуться в Калифорнию. Ее жизнь стала невыносимой, и, к сожалению, ее и без того маленький мир продолжал уменьшаться.
Глава 16
Вверх – вниз, вставай – нагнись[39]
«На этой студии женщине никогда не позволят стать аниматором, – рассказывала одна из коллег Хайди Гедель в ее первый рабочий день в анимационном отделе. – Я – помощник аниматора, и это самое большое, на что женщины могут здесь рассчитывать. Последняя участница программы переподготовки ушла в слезах». Хайди понимающе кивала, но осознанно пропускала все мимо ушей. Не было никакой необходимости рассказывать ей, что стать аниматором студии Уолта Диснея сложно, она и так была в курсе.
Хайди прекрасно знала, как устроен Голливуд. Ее отец Джон Гедель – известный продюсер радио- и телешоу, таких как «Ставка – ваша жизнь», ведущим которой был Граучо Маркс. Гедель и его жена Бет удочерили Хайди сразу после ее рождения в 1948 году и привезли домой – в величественное белое здание в колониальном стиле на обсаженной пальмами улице в Беверли-Хиллз. Несмотря на окружающую роскошь, Хайди росла глубоко несчастной. В семье
