Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
В московских аптеках не хватало и ассистентов, и фасовщиц. Нас после первого курса обязали отработать месяц в аптеке фасовщицами и принести справку об отработке. Я устроилась в аптеку, которая находилась на углу напротив дома Пашкова – библиотеки имени В.И. Ленина. Теперь на месте этой аптеки стоит памятник князю Владимиру. Аптека стояла на бойком месте, работы было много. Я была единственной фасовщицей в аптеке, и все лекарства, которые требовали фасовки, принимали на мою смену. Приходилось работать не разгибаясь. Иногда фармацевт, работавшая в ручном отделе (так назывались отделы, где продавались готовые лекарства), просила меня подменить её. Вот тогда мне и приходилось иметь дело с наркоманами – кодеинщиками. Часто они рецепт из-за его ветхости не давали в руки, опасаясь, что он рассыплется. Скандалили. В основном это были немолодые, неряшливого вида мужчины.
Раньше аптеки были обязаны оказывать первую помощь. В училище нас этому обучали, учили наложению повязок на все части тела. Чаще всего обращались люди с мелкими травмами – как правило, порезами рук, нарывами. Дня не проходило, чтоб кто-нибудь с какой-либо болячкой не заявился. Никто из работниц не хотел с ними возиться. Звали меня: «Лия, к тебе пациент!» Тогда в аптеки вели не только людей с травмами, но и с приступами стенокардии, холецистита. Их отпаивали каплями, давали таблетки. Иногда приходилось вызывать им скорую помощь. Не знаю, обращаются ли сейчас люди в аптеки за первой помощью. Думается, нет. Теперь аптеки больше напоминают магазины.
В апреле 1961 года у нас опять была практика. Мы с Лидой попали в аптеку института неврологии. Аптека помимо этого института обслуживала институт хирургии имени Вишневского, который находился рядом. Это была замечательная практика потому, что там работали славные женщины. В аптеке была острая нехватка ассистентов, и мы их очень выручили, т. к. практика была ассистентская. Коллектив в аптеке был небольшой, дружный, состоял из немолодых женщин, которые к нам с Лидой относились как к дочерям. Аптека готовила каждый день стерильные растворы (невероятное количество, в больших объемах), которые требовались для хирургических операций, выполнявшихся в институте имени Вишневского. А там делали операции на сердце, не говоря про остальную хирургию. Среди пациентов были маленькие дети с пороками сердца – бледненькие с синими губами. Их было так жаль! Но самое тяжёлое отделение – ожоговое, и ожоговые травмы – самые тяжёлые. Мазь Вишневского для пациентов этого отделения мы готовили вёдрами. Сейчас, думаю, её уже и не применяют. Во всяком случае, в таких объёмах.
По территории, во внутреннем сквере института гуляли выздоравливающие больные. Невыносимо было видеть молодых людей с обожжёнными лицами. Иногда это лицо трудно было назвать лицом: красная в рубцах маска без губ, практически без носа, с глазами без век. Однажды человек с таким лицом сидел на скамейке. На нём были шинель с погонами лейтенанта и фуражка лётчика. Рядом с ним – молодая красивая женщина. Возможно, жена. Было видно, что между ними шёл тяжёлый разговор. Да… Руки, ноги, голова есть. Нет лица! И оказывается, не иметь лица или иметь такое лицо – и для человека, и для окружающих куда болезненнее, чем потерять какую-нибудь конечность.
12 апреля мы, как обычно, работали. Вдруг в ассистентскую комнату влетела управляющая аптекой с криком:
– Девочки! Наш человек в космосе!
– Как!? Кто?
– Лётчик Юрий Гагарин!
И убежала к приёмнику. Там Левитан говорил то, что теперь уже все знают. Мы страшно волновались: приземлится, не приземлится, чем закончится полёт? Выбегали послушать сообщения. Когда объявили, что полёт прошёл благополучно, космонавта встретили, мы прыгали, обнимались, едва не плакали от счастья. Радость была сумасшедшая!
На встречу Юрия Гагарина нас с Лидой отпустили с работы. Мы пришли заранее на Октябрьскую площадь. Народу тьма! Люди были на балконах, на крышах домов и автобусов. Настроение у всех радостное и ощущение общего счастья. Долго ждали. Наконец с крыш и балконов закричали:
– Едут!!!
Кортеж проехал быстро. Мелькнул Гагарин, его жена и Хрущёв. Вся толпа двинулась в сторону Красной площади. Мы с Лидой тоже. Часа через два оказались на Красной площади. На Мавзолее стоял улыбающийся Юрий Гагарин, Никита Хрущёв. В сторонке – жена Гагарина. Шедший народ, зная, что у неё новорождённая дочь, очень ей сочувствовал: столько часов на ногах. А если она ещё и грудью кормит? Не дай бог, простудится, стоя на Мавзолее! А люди всё шли и шли… А Гагарин всё улыбался и улыбался… Мы с Лидой тоже прошли по Красной площади, изо всех сил помахали Гагарину, покричали «ура!». Когда покидали площадь, ноги у нас гудели. Шутка ли, за весь день ни на минутку не присели. Транспорт по центру не ходил. Через Большой Каменный мост добрались до кинотеатра «Ударник» и, чтобы просто наконец присесть, купили билет в кино. Шёл фильм «Туманность Андромеды». Фантастика на космическую тему и тему дня. Фильм не вызвал и сотой доли тех эмоций, которые пережили мы, встречая первого космонавта. Пресный какой-то. Когда вышли из кинотеатра, был уже вечер и ходил транспорт.
Практика в аптеке института неврологии закончилась. Нам поставили за неё пятерки. Мы и сотрудницы аптеки, как говорится, прикипели друг к другу душой. Нас звали после окончания училища к ним работать, но Главное аптечное управление г. Москвы распорядилось по-другому.
В феврале 1962 года была окончена учёба в училище. Проводили нас буднично, без помпы в виде выпускного вечера. На нас с Лидой, которая за время учёбы стала мне подружкой, пришёл именной запрос из института неврологии. У Главного аптечного управления, в чьём ведении находилось училище, были на нас свои виды. Лиду направили в аптеку 2-й Градской больницы, а меня – в аптеку психиатрической больницы имени П.П. Кащенко. Большая больница и, соответственно, большая аптека. Работа меня не пугала, за время практики мы уже всему научились. Вначале я испытала шок от больных. С виду совершенно нормальные люди! Территория больницы большая, много отдельно стоящих корпусов. Между ними огороженные вольеры с крытой беседкой в центре. У каждого отделения свой вольер, куда больных выводят на прогулку. Часто их колонной водили из одного корпуса в другой. Так что больных мы видели постоянно. Однажды из окна аптеки мы наблюдали, как на волейбольной площадке в вольере в волейбол играли мужчины – больные. Среди игроков был молодой стройный красивый парень,
