Михаил Ульянов - Реальность и мечта

Опыт нашего театра и других все явственнее убеждает, что в искусстве сохраняется лишь то простое, чем жив человек. Он хотел бы видеть на сцене индивидуальность, личность и все, что волнует эту личность: драмы, озарения, страсти — и ненависть, и любовь. Мир человека, существующий как бы вне зависимости от политики. Во всяком случае, он хотел бы от нее не зависеть. Такой счастливый мир — такого времени и обстоятельств, где бы политика была вне круга интересов действующих на сцене лиц.

Да, не спорю: политика входит, прямо-таки врывается к нам и вмешивается в наше личное, частное, суверенное существование. И страсти, вызываемые ею, бывают страшнее личных драм.

«Но, пожалуйста, — как бы говорит наш зритель, — дайте мне хоть в театре на короткое время забыть об этом».

Выходит, театр — это своеобразный наркотик, дающий возможность зрителю забыться на те два-три часа, пока он находится в зале? И билет в театр — это «билет на антракт», как писала одна газета, имея в виду, что спектакль — это антракт среди бешеных будней? А я бы сказал, что театр — совсем не наркотик, но более нормальный, более рациональный и даже более реальный мир, чем тот, что остался за порогом зрительного зала. Безмолвно участвуя в сценическом действии, зритель чувствует свою самоценность вне зависимости от политики, от того, в какой он партии, в какой тусовке, на какой работе, и что сегодня по телевидению сказали друг другу Иван Иванович и Иван Никифорович, и кто кого обозвал гусаком.

Реальность и мечта

Но надо сказать, что тот предмет, который более всего в этом мире занимает, волнует, раздражает и интересует человека, — он сам. Это непреложная истина. Она дает основание надеяться, что театр никогда не погибнет. Во всяком случае, он будет до те* пор, пока человек существует в неисчерпаемом море проблем и переживаний. Пусть они кажутся похожими, на самом деле они не бывают одинаковыми! И любой спектакль интересен тем, насколько ярко, страстно, убедительно разворачивает он всю гамму камерных, глубоко личных переживаний героев. Особенно если они вовлечены в нерасторжимый круг отношений: он и она. Бесконечно повторяется эта формула любви, ревности, горя и счастья, и все это сто тысяч раз уже сыграно, спето, рассказано… «позарастали стежки-дорожки». Но зритель снова с благодарностью к театру и актерам возвращается к вечной истории любви. Нет, не зарастают эти стежки-дорожки. Потому что герои страдают и им хочется сопереживать. Было так при царе Горохе в тридевятом царстве, есть так и сегодня, у нас.

Говоря о вечных интересах и темах, воссоздавая на сцене жизнь современника пусть даже через классику или исторические сюжеты, театр в силах показать не только ожесточение, но и доброту; не только жестокость и предательство, но и товарищество, дружбу, верность.

Драматически, а то и трагически представляя коллизии, в которых существуют персонажи, театр подчеркивает, что они — люди, а не звери, что между ними могут быть столкновения и противоречия, но не должно быть склок и разбоя. В этом огромная гуманная роль театра. За такие спектакли всегда высказывается зритель, выбирая, что ему посмотреть из предложенного в театральных репертуарах. На хороший спектакль, возвращающий человека к самому себе, люди идут, как корабль после бури в защищенную гавань, чтобы спустить пассажиров на твердую землю. Чтобы под ногами — не зыбь безмерная, разверзающаяся, а суша, сухое прибежище. А если на этой земле не один лишь песок, но и пальмы или сосны, то вот оно и состоялось — возвращение к нормальной жизни.

Я уже не раз сравнивал театр с зеркалом. А сравнение-то не безусловное, даже у меня оно вызывает постоянные сомнения. Вообще человек противоречив во взглядах на себя и окружающий мир. Поэтому не надо удивляться, что иногда противоречу себе и я. Конечно, театр не может быть зеркалом жизни в буквальном смысле слова, ведь он не отражает подлинной действительности. Скорее он предлагает нам ее идеальный образ, прихотливо трансформируя, зачастую преувеличивая жизнь, иногда показывая то, чего нет на самом деле…Но верить-то хочется, что есть! Что просто по каким-то причинам в дебрях реальности скрыто от нас нечто важное, и нужное, и дорогое. Но вот сейчас почему-то его не отчетливо видно. Так что порой разочаровываешься, мол, нет в наши дни ни верности, ни любви, ни здравого смысла, одни лишь животные инстинкты. И чтобы не заедала эта сумеречная безнадежность, стоит заглядывать в театр, в это зеркало — не зеркало. Изображенное в нем подскажет: «Эй, посмотрите внимательнее, есть в мире то, чего жаждете. Есть верность, только надо в это верить. Есть и любовь, только надо полюбить».

Позволю себе еще одно сравнение: театр сегодня — это спасательный круг общества. Только ленивый нынче не твердит о том, что мы упустили нашу молодежь. И я в этом вопросе не рискую прослыть оригиналом. А корень проблемы в том, что мы вдруг перестали воспитывать молодежь, предоставили ее самой себе, не дав надежных ориентиров для движения по жизни. Более того, еще и потакали соблазнам, на которые падки незрелые души в период своего становления. Чего только стоят «чернушные» годы в истории отечественного кинематографа в конце XX века! А воспитывать необходимо всегда, особенно на переломе времен.

Давно известно, что человек воспитанный, с хорошей «детской», менее других способен на плохой поступок, тем более на преступление. Человек растет всю жизнь, и нет пограничных столбов между его возрастами. А потому и воспитывать человека, приобщать его к культуре надо всю жизнь.

Говоря о культуре, я имею в виду не столько интеллектуальное развитие человека, его начитанность, знания в области искусства, хотя и это имеет большое значение, сколько умение жить, не мешая другим, умение приносить пользу, не требуя за это лавровых венков, способность делать своими чужие радости и беды. Это и есть духовность, интеллигентность и человечность. Это и есть культура. Еще она заключается в следовании традициям, законам, вере.

А вот когда ничему не подчиняются, ничему не верят, ничего не любят… Культура прежде всего воспитывает не манеру поведения, а «манеру жизни», способность воспринимать мир как единое целое, в котором твое «я» лишь малая часть. Но это самое «я» — единица значимая и ответственная, не безразличная к происходящему в человеке и обществе. Только такое мироощущение образует в человеке личность с чувством собственного достоинства.

Когда я говорю о первостепенном значении культуры в воспитании человека, каждый раз впадаю в странное состояние — безусловной своей правоты и полного бессилия ее доказать. Мне трудно делать это, видимо, потому, что доказывать приходится аксиому.