Глеб Бакланов - Ветер военных лет

Вот тут я прямо-таки не знаю, что сказать… Я имею в виду эту самую дымовую завесу. Кому она больше помешала, нам или немцам, право, решить трудно…

Над рекой стояла плотная грязно-белая пелена, закрывавшая для тех, кто находился на воде, оба берега. Красноармейцы, потные, мокрые и грязные, разгоряченные боем, спешащие добраться до западного берега, и не думали надевать противогазы. Дым раздражал слизистую оболочку, все начали чихать, кашлять, тереть грязными, закопченными руками глаза.

Еще больше трудностей дымовая завеса создала для командования. Исчезла возможность вести наблюдение за ходом переправы и боем на противоположном берегу. А артиллеристы потеряли цели, и это мешало им порой вести огонь, ибо нет страшней трагедии для командира, чем обрушить огонь на своих. Но, по мнению командования фронта, дымовая завеса была необходима, чтобы скрыть от немцев направление главного удара. Может быть, она действительно эту функцию выполнила, потому что форсирование реки Нейсе прошло исключительно успешно. Но мне думается, что дело было не в ней, а в том, во-первых, что форсирование реки и прорыв обороны противника были подготовлены очень тщательно и серьезно, а авиация обеспечивала прикрытие безупречно. Во-вторых, приближался конец войны. До победы было полшага. Это ощущал каждый участник боев. Все испытывали редкостный подъем, все находились во власти страстного желания добить ненавистного врага.

К концу первого дня наступления корпус выполнил поставленную задачу: части 15-й гвардейской дивизии ударом с севера и северо-запада в юго-западном направлении и части 14-й гвардейской стрелковой дивизии ударом в западном и северо-западном направлениях ликвидировали плацдарм гитлеровцев на восточном берегу Нейсе и овладели опорным пунктом Мускау, завершив тем самым прорыв главной полосы обороны врага. 58-я гвардейская стрелковая дивизия вышла ко второй полосе обороны гитлеровцев.

На второй день боевых действий, 17 апреля, мы наступали в более широкой, 15-километровой, полосе, в лесисто-болотистой местности. Слева в полосе наступления корпуса оказался небольшой немецкий город Вейсвассер. В нашу задачу входило взять его. Замечу, кстати, что сейчас это один из крупных промышленных городов Германской Демократической Республики, но и тогда, хоть Вейсвассер не мог похвастаться особо большим числом населения, в нем было, по нашим данным, если память не изменяет мне, около 30 различных заводов.

Я уже говорил о том, как часто города, каждый дом которых был превращен противником в крепость, становились серьезным препятствием на пути продвижения наших войск. Опасность завязнуть в уличных боях, потерять набранный темп наступательных действий заставила меня задуматься над тем, как бы взять этот город без особой задержки.

Я приказал генералу Чиркову, в полосе наступления которого как раз находился Вейсвассер, выделить по одному стрелковому полку для взятия города, а командир 3-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва генерал И. Ф. Санько дал задание своим подчиненным обеспечить эти части надлежащей поддержкой, используя опыт массированных ударов, приобретенный на днестровском плацдарме (читатель, возможно, помнит мой рассказ о том, как были уничтожены немецкие войска в «квадратной» роще).

На подготовку к артналету 18 апреля артиллеристы получили шесть часов. Это было не мало, но и не много, потому что спланировать такой удар — дело не простое, я уже рассказывал, как это делается. А задание было такое.

На северных окраинах Вейевассера было несколько довольно больших прудов с тремя проходами между ними, ведущими непосредственно в город. На эти проходы были нацелены батальоны полков. В задачу артиллеристов входило, не разрушая этих проходов, обрушить мощный огонь всех установок РС (в народе они и тогда да и сейчас известны под названием «катюш») и ствольной артиллерии так, чтобы последовательно обеспечить продвижение частей огнем.

Артиллеристы генерала Санько блестяще справились с задачей. Огонь артиллерии был таким сокрушающим, что часа за два или три полкам 14-й и 15-й дивизий удалось очистить от противника северо-западную часть города.

На следующий день полки 14-й и 15-й гвардейских дивизий полностью овладели Вейсвассером и отбросили гитлеровцев на юго-запад.

Тем временем другие части корпуса продвигались вперед в высоком темпе. Помню, как в 58-й дивизии корпуса мне случилось услышать разговор солдат, сидевших на влажной земле, покрытой молодой весенней травой. Один из них, сняв пилотку с лысеющей головы и оглядываясь на истоптанное поле, по которому только что прошли наши части, с восхищением, чуть окрашенным даже легким недоверием к самому себе, сказал:

— Да-а! Чешем, как по рельсам… Чудеса!

Но за эти «чудеса» по-прежнему приходилось платить кровью. Трудно досталось, например, это наступление корпусу генерала Родимцева, встретившему яростное сопротивление противника в городе Шпремберг. В этой ярости фашистов ощущалось отчаяние обреченных.

Зато заметно изменилось поведение мирного населения. Еще совсем недавно, поддаваясь фашистской пропаганде, оно при приближении советских войск покидало насиженные места и, захватив лишь самое необходимое, тянулось на запад. Нередко мы входили в населенные пункты, опустевшие настолько, что невозможно было встретить буквально ни одной живой души. Теперь же люди все чаще и чаще оставались в своих домах.

Развеялись мифы, созданные фашистской пропагандой, о том, что русские будут мстить, что придут варвары-победители и сторицей заплатят немцам за все содеянное фашистами на советской земле. Население видело: советские войска, побеждая на войне, служат миру. Первая забота советских комендатур в немецких городах и поселках заключалась в том, чтобы наладить нормальную жизнь, накормить голодных детей, оказать помощь тем, кто навсегда порвал с фашизмом.

Нет, немецкое население не встречало нас цветами и хлебом-солью, как это было во всех других европейских государствах, которым Красная Армия возвратила честь, свободу, мир. Но немцы, остававшиеся в своих городах и поселках, со свойственной этой нации педантичностью в знак лояльности вывешивали белые флаги на каждом доме. Это не всегда были именно флаги: дома украшались белыми полотенцами, большими салфетками, простынями, наволочками, просто чистыми лоскутами и тряпками, но всегда с таким расчетом, чтобы белый флаг висел на видном месте и издали бросался в глаза.

Ранним утром 18 апреля 1945 года, прозрачно-чистым и зелено-голубым, словно олицетворявшим тот мир, к которому мы четвертый год упорно шагали по дорогам войны, корпус вышел к берегам по-весеннему полноводной Шпрее. Ровная и спокойная, она казалась водяной дорогой. Дорогой к Берлину, набережные которого эта самая вода, бегущая на север, будет омывать через некоторое время..