Эдуард Филатьев - Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам

Этот журнал редактировал тогда Пётр Бернгардович Струве, сын пермского губернатора, ставший «по убеждению» социал-демократом – это им для первого съезда РСДРП был написан текст «Манифеста Российской социал-демократической рабочей партии». В апреле 1900 года Струве стал одним из организаторов газеты «Искра». По образованию он был юристом и экономистом (окончил два университета – Петербургский и университет австрийского города Грац), пять лет пробыл в эмиграции, но в 1905 году вернулся в Россию, где ему была дарована амнистия. Его избрали членом Центрального Комитета партии кадетов. Именно по совету Петра Струве Мережковский, чтобы избежать ареста, был вынужден вновь вернуться в Париж.

Владимир Маяковский ни в каких антиправительственных мероприятиях по-прежнему не участвовал. Он жаждал учиться. И не где-нибудь, а в самом престижном художественном училище страны. Летом подал прошение:

«Его превосходительству

г-ну ректору Высшего художественного училища

при Императорской академии художеств

Дворянина

Владимира Владимировича

Маяковского

Прошение

Имею честь покорнейше просить ваше превосходительство о допущении меня к конкурсным экзаменам для зачисления в число вольнослушателей живописного отделения Высшего художественного училища при Императорской академии художеств…

Владимир Владимирович Маяковский.

Жительство имею: Москва, 1-й Марьинский переулок, дом 12, кв. 14.

12 августа 1911 года».

В комментариях к 13-томному Собранию сочинений Маяковского говорится, что он…

«… был допущен к конкурсу, но на экзамен не явился».

Маяковсковеды считают, что неявка на экзамен произошла из-за того, что Охранное отделение, куда Маяковский обратился за свидетельством о благонадёжности, в выдаче ему такой бумаги 11 сентября отказало, а без подобного документа идти в академическое училище смысла не было никакого. Объяснение странное. Ведь если Маяковский не был бы уверен в том, что такое свидетельство ему дадут, он бы не подавал прошение в Петрограде. Видимо, были какие-то иные причины его неявки на экзамен.

Как бы там ни было, он вновь обратился в московское Училище живописи, ваяния и зодчества, в котором его однажды уже срезали на экзаменах.

Пётр Келин:

«На экзаменах обычно рисовали обнажённую натуру и гипсовую голову. Давали три часа на каждую работу. Экзамены продолжались шесть дней. Я всегда в эти дни очень волновался за своих учеников, не спал ночей. И вот приходит с экзамена Маяковский:

– Пётр Иванович, ваша правда! Помните, как вы учили делать обнажённую натуру? Я начал от пальца ноги и весь силуэт фигуры очертил одной линией, положил кое-где тени, и вот – в фигурном классе!

Его действительно приняли сразу в фигурный класс, так что он (как я ему и говорил) года не потерял-».

В автобиографических заметках «Я сам» об этом событии сказано так:

«Поступил в Училище живописи, ваяния и зодчества: единственное место, куда приняли без свидетельства о благонадёжности-».

К этому заявлению мы ещё вернёмся.

Владимир Маяковский, 1911 год. Репродукция Фотохроники ТАСС

Бунтарство художников

Наступила осень 1911 года.

1 сентября в одном из театров Киева давали оперу «Сказка о царе Салтане» в честь посетившего город императора Николая Второго. В антракте после второго действия к главе правительства Петру Аркадьевичу Столыпину почти вплотную подошёл молодой человек, вынул пистолет и произвёл два выстрела.

Владимир Джунковский:

«После того, как Столыпина увезли в больницу, Государь появился в царской ложе. Это появление Государя вызвало неудержимый взрыв восторга, оркестр заиграл гимн, повторенный по требованию публики много раз; крики „ура“, пение "Спаси, Господи "потрясали театр. Государь несколько раз раскланялся с публикой и покинул театр, спектакль был прерван».

5 сентября Столыпин скончался.

Его убийца, Дмитрий Григорьевич (Мордко Гершкович) Богров, был схвачен на месте преступления и приговорён военно-полевым судом к смертной казни. В ночь на 12 сентября он был повешен.

Покушение на главу правительства и его кончина взбудоражили российскую общественность. Гонения на бунтарей-революционеров стали ещё более жёсткими. Суд над находившемся во Франции Дмитрием Мережковским был назначен уже на 18 сентября. На границе у возвращавшегося на родину писателя конфисковали заключительные главы его романа «Александр I» и ознакомили с текстом выдвинутых против него обвинений. Впрочем, суд Мережковского оправдал – «за отсутствием состава преступления».

Владимир Маяковский, которому уже исполнилось 18 лет, тоже стал проявлять некоторое бунтарство. Его мать, Александра Алексеевна, о тогдашней ситуации писала:

«Художники разделились на группы. Одни поддерживали новое искусство, другие – старое. Одни стояли за буржуазное искусство, другие – против него.

Володя был против буржуазного искусства».

Заметим ещё раз, что сказать иначе она просто не могла – её воспоминания писались в советское время и в рабоче-крестьянской стране, граждане которой обязаны были быть против всего «буржуазного».

Сам Маяковский (в «Я сам») ничего об этом не говорил, отметив лишь свои занятия в Училище:

«Работал хорошо.

Удивило: подражателей лелеют – самостоятельных гонят. Ларионов, Машков. Ревинстинктом стал за выгоняемых».

Приставка «рев» в слове «ревинстинкт» никакого отношения к «рёву» не имеет, а означает «революционный» — ведь автобиография тоже писалась в советское время.

Что же касается Ильи Ивановича Машкова и Михаила Фёдоровича Ларионова, исключённых из Училища живописи, ваяния и зодчества, то их изгнали из «храма классического искусства» за отклонение от реалистического стиля письма – за то, что они были участниками авангардистской выставки «Бубновый валет».

За участие в той же выставке не хотели принимать в Училище и Давида Бурлюка. Но всё же приняли – он стал учеником натурного класса.

Бурлюк был на одиннадцать лет старше Маяковского. Учился в Казанском и окончил Одесское художественное училище. Изучал живопись в Германии и Франции. Говорил по-немецки и по-французски. В 1904 году увлёкся театральными постановками, познакомившись с Всеволодом Мейерхольдом, который возглавлял в Херсоне труппу «Товарищество новой драмы». Активно участвовал в выставках новой живописи. Писал стихи. Стал застрельщиком-организатором группы «будетлян-гилейцев», выпустившей в апреле 1910 года стихотворный сборник «Садок судей».