Нина Соротокина - Бенвенуто Челлини

Бенвенуто был богат, кроме того, он был гостеприимным хозяином. В замке находилось много друзей, которые жили там не неделями, но месяцами, а иногда и годами. Многие из них были люди известными, и упоминание о них в «Жизни…» важно для истории. «… должен был я вспомнить, — пишет Бенвенуто, — о приобретенной дружбе самого даровитого, самого сердечного и самого обходительного честного человека, которого я когда-либо знавал на свете». Речь идет о Гвидо Гвиди — флорентийце, враче и ученом. Бенвенуто позвал его к себе погостить, потом определил ему отдельное жилье в замке, и они благополучно прожили бок о бок несколько лет. Кстати, обитавший в доме печатник, его звали Пьер Готье, или Галтериус, напечатал в 1544 году Гвидо Гвиди — медицинский перевод с комментариями трудов Гиппократа, Галена и Орибасия.

Несколько месяцев в замке прожил также епископ Пармский, монсеньор де Росси, тот самый, который сидел рядом с Бенвенуто в замке Святого Ангела и кормил его «своими хлебами», когда ювелира задумали отравить. Бенвенуто нашел Росси в гостинице и тут же предложил ему удобное жилье. Однажды и писатель Луиджи Аламанни с сыновьями жил несколько месяцев под крышей Бенвенуто. И все эти люди жили со слугами, лошадьми, а ведь и сам Бенвенуто имел целый штат мастеров. Тесно, что и говорить, понадобились и маленькие комнаты на первом этаже, но прежде надо было избавиться от печатника и пороховщика.

Выгонять людей из обжитого помещения, даже если все законно, очень трудно и в наше время, и в эпоху Высокого Возрождения. Печатника Бенвенуто выселял долго и трудно, но хотя бы не склочно, с пороховщиком дело обстояло сложнее. У него был великий защитник, вернее, защитница, и кто вы думаете? Она, прекрасная мадам Тамп. Бенвенуто не знал об этом, поэтому был очень удивлен необыкновенной наглости мастера селитряных дел. Он откровенно хамил, но было негде разместить немецких мастеров, и новоиспеченный хозяин замка решил идти до конца.

— Все, я устал ждать. Даю вам на выезд три дня сроку, — сказал Бенвенуто.

— Через три года я начну об этом думать, — насмешливо ответил «этот скот».

«Не на такого напал!» — говорят на Руси, через три дня Бенвенуто явился с оружием в руках и с помощью своей команды вынес пороховщика и весь его скарб на улицу. Подогрела Бенвенуто беспечно брошенная «скотом» фраза: мол, «он не знает ни за одним итальянцем такой смелой силы, которая бы у него сдвинула с места хотя бы одну петлю». Пороховщик, безмерно напуганный, собрал свое добро и тут же побежал жаловаться госпоже Тамп. Он расписал ей «целый ад», в котором он был смирной овцой, а Бенвенуто врагом рода человеческого, бандитом и вором. Дело дошло до короля. Тот рассердился, по наущению фаворитки хотел сделать относительно Бенвенуто «плохие распоряжения», но ювелира, как всегда, защитили умная Маргарита Ангулемская и дофин Генрих. Этим двум госпожа Тамп тоже не раз чинила неприятности, и они не верили в ее объективность, а потому «всю историю обратили в смех». Тамп попробовала возражать, но король сказал:

— Бенвенуто поступил правильно. Вся эта сволочь только мешала ему работать.

Но этим дело не кончилось. По наущению госпожи Тамп пороховщик подал на Бенвенуто в суд, заявив, что при выселении ювелир украл многое из его имущества. И началась тяжба. Великая вещь — тяжба! Она может длиться годами, особенно выгодно ее заводить с иностранцами, здесь больше надежды на успех.

Я все думаю, отчего Бенвенуто, имея богатство, свой замок и благосклонность короля все-таки уехал из Франции. Были объективные причины, скажу о них потом, но, скорее всего, они были не главными. Французский суд, интриги фаворитки и общее недоброжелательство при дворе — вот что его доконало. Тяжбы можно было продать за хорошие деньги. Свидетелей тоже нанимали за плату. Французов Бенвенуто часто называет нормандцами, и в каждой фразе чувствуется недоверие и пренебрежение к этим людям. Купившие тяжбу нанимают четырех или шестерых свидетелей, ответчик, то есть Бенвенуто, тоже должен найти своих свидетелей. Защищать его в суд пошла бы вся мастерская, но его об этом никто не предупредил. В результате он получил «приговор против себя». Бенвенуто был в суде несчетное количество раз, получал «отрицательный» приговор и тут же шел его опротестовывать. Разговор велся уже не с самим судьей, толстым и жирным, «истинный облик Плутона», а с поверенными и стряпчими.

Понимая, что справедливости во Франции не найти, Бенвенуто решил прибегнуть к своему проверенному способу. «Я всегда любил хорошее оружие», — пишет он. На этот раз был выбран большой кортик. «Первый, с кого я начал, был тот, главный, который затеял со мной неправую тяжбу». Главная мысль — только бы не убить, он бил по ногам. Обидчик остался жив, но ходить не мог. Также он поступил и с другими сутяжниками. Что тут правда, а что вымысел — судить читателю.

Как говорится, что написано пером, не вырубишь топором, но не могу обойтись без того, чтобы не добавить несколько слов господина Димье. Он утверждает, что в описаниях Бенвенуто судейских дел много выдумки. Если сопоставить «Жизнь…» с документами городского архива времен Франциска I, то выяснится, что защищал Бенвенуто свои права не столько шпагой, сколько многочисленными прошениями. Ну и что, писал прошения, все во Франции их пишут, такой у них порядок, но тяжбу он окончил своим способом.

Монтень пишет: «Наши французские законы по своей неупорядочности и нечеткости весьма содействуют произволу и коррупции у тех, кто их применяет. Сформулированы они так темно и неопределенно, что это некоторым образом даже оправдывает и неподчинение им, и все неправильности в их истолковании, применении и соблюдении». Третий том «Опытов» Монтень опубликовал в 1588 году, Бенвенуто не мог его прочитать, а жаль. Эти умные слова наверняка послужили бы ему утешением.

Общаясь с французским судом, Бенвенуто приобрел и опыт, и верных людей. Вот еще один случай «с подселением», который случился много позднее двух описанных. В замке маленький Нель имелся жедепом — так называли зал для игры в мяч. Бенвенуто сдавал этот зал и имел неплохие деньги. Госпожа Тамп решила наложить на этот зал свою хорошенькую лапку. При дворе появился известный Жан Леру, «перегонщик», как его называет Бенвенуто, а иными словами — специалист по косметике. Леру готовил благовонные воды — предтечу духов и некие чудодейственные «перегоны, натягивающие кожу», я так понимаю, убирающие морщины. Тамп представила Леру королю, косметолог ему понравился. С жильем в Париже, как и теперь, были трудности, поэтому госпожа Тамп попросила короля, чтобы его поселили у Бенвенуто, то есть в жедепоме, при нем были комнаты, а в них все равно никто не живет. Настроение у короля было благодушным, и он согласился.