Гэри Вайс - Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки

Брук вторил ему. «Мы помогли придать дебатам новую форму, мы подтолкнули Республиканскую партию и некоторых консерваторов к тому, чтобы они заняли позиции, которые традиционно им были чужды», — сказал он. Роман «Атлант расправил плечи» вдохновляет их, помогая им обрести больше уверенности, еще больше сдвинуться в сторону радикализма.

«И, по моему мнению, — сказал он, — это спасает нашу страну».

14. Кандидат с Мюррей-Хилл

У Ярона Брука имелась веская причина для подобного оптимизма.

Институт Айн Рэнд наконец-то согласился прислать мне предварительные данные, полученные аналитической компанией «Zogby» — той самой, которая утверждает, что почти треть американцев прочитала книгу «Атлант расправил плечи». Институт Айн Рэнд тянул с этим так долго, что я ожидал увидеть откровенно подтасованные результаты или ответы на вопросы, сформулированные так, что ответить иначе невозможно. Я ошибался. Вопросы были совершенно нейтральными. И результаты были ошеломляюще очевидными: Америка влюблена в Айн Рэнд.

И в этом не было ничего удивительного. После семидесяти лет популярности книги Рэнд продолжали оставаться в числе бестселлеров, цепко впиваясь в американское сознание. И опрос «Zogby» всего лишь подтвердил то, что мы и так уже знали.

Из 2100 совершеннолетних граждан, опрошенных в период с 8 по 10 октября 2010 года, 29 % заявили, что читали «Атланта»; 69 % сказали, что не читали; «не уверенных» набралось на 1 %. Если результаты опроса верны хотя бы приблизительно, это значит, что трое из десяти американцев знакомы с радикальным капитализмом Рэнд, поскольку читали ее пухлый фундаментальный труд. Опрос подтвердил стереотипное мнение, что «Атлантом» увлекается молодежь: 22 % сказали, что читали «Атланта» в возрасте от двенадцати до семнадцати лет; 51 % — в возрасте от восемнадцати до двадцати девяти; всего 20 % прочитали книгу в возрасте от тридцати до сорока девяти; 5 % — от пятидесяти до шестидесяти четырех; 1 % — после шестидесяти пяти и еще один процент респондентов затруднились с ответом.

Другим поразительным открытием стало влияние Рэнд на политические взгляды читателей. На вопрос: «Вы согласны или не согласны с тем, что чтение „Атланта“ изменило ваше мнение по политическим или этическим вопросам?» — 11 % респондентов выбрали ответ «полностью согласен»; 38 %

— «согласен до некоторой степени»; 22 % сказали «полностью не согласен» и столько же — «не согласен до некоторой степени». Итого 49 % читателей «Атланта» поддались влиянию Рэнд, против 44 % неподдавшихся. Впечатляющие данные, учитывая ее атеистические убеждения и экстремистские взгляды. Получается, что значительное число американцев купилось на добротную длинную байку, полную секса, напыщенных речей и щедро приправленную радикальным капитализмом.

Очевидно, что школьные программы Института Айн Рэнд и усилия Джона Эллисона по работе со студентами колледжей возымели действие. Это, конечно, спорный вопрос: некоторые колледжи вернули деньги, присланные Эллисоном.[183] Но это не важно. Результаты опроса подтверждают эффективность принятых мер: 21 % респондентов заявили, что у них «Атлант» «входил в школьную программу или был рекомендован для чтения в школе»; 38 % сказали, что читали книгу по рекомендации друга или коллеги. Опрос также показал, что 21 % процент американцев читали «Источник», а это тоже значительная цифра; 7 % читали «Гимн»; 4 % — «Мы — живые»; и, что самое удивительное, 3 % американцев прочитали «Добродетель эгоизма», обладающую многими заметными недостатками; столько же сознались, что знакомы с экстремистской антологией «Капитализм».

Можно поделить полученные цифры пополам, но все равно получится, что Рэнд обладает мощным влиянием на американцев.

Есть один американец, который служит примером того, что можно назвать «эффектом Рэнд», читатель, взгляды которого постоянно менялись под влиянием Рэнд. Это бывший председатель Совета управляющих Федеральной резервной системой Алан Гринспен. Отношения Рэнд с Гринспеном интриговали меня с тех пор, как я впервые увидел фотографию, сделанную в Овальном кабинете. Были ли они связаны друг с другом так тесно, как казалось при взгляде на эту фотографию?

Увы, Гринспен, которого я просил об интервью в начале 2008 года, когда всех интересовала многообещающая личность Тимоти Гайтнера, был слишком занят, чтобы рассказывать мне о том, какое влияние оказала Рэнд на его жизнь и долгую карьеру. Он сообщил через своего представителя, что «ввиду постоянной сильной занятости не может дать интервью». Но беспокоиться не о чем. Записей, доступных широкой публике, более чем достаточно. На основании его письменных работ и разговоров с людьми, знакомыми с Гринспеном и «Коллективом», вырисовываются две разных картины. Одна — на основании истории, рассказанной Гринспеном в автобиографии «Эпоха потрясений», которую он написал, покинув Федеральный резервный фонд. И вторая — на основании реальности.

Почти все, кто писал о жизни Рэнд в эпоху Гринспена, подчеркивают ее интеллектуальное влияние на будущего «оракула». Но на самом деле все значительно сложнее. Почти все время своего существования «Коллектив» был, и по своей сути, и по намерениям, настоящей сектой. У него имелся непререкаемый лидер, от членов требовалась абсолютная преданность, допускалось вмешательство в личную жизнь членов, в среде которых использовались свои выражения и словечки. Любого, кто пытался нарушить признанные нормы, изгоняли, и изгои становились «законной добычей», объектом злонамеренных личностных нападок. «Коллектив», что обычно для любой секты, вовлекал в свои ряды одиноких, застенчивых людей — тех, у кого, как рассказала мне Барбара Бранден, было мало друзей за пределами «Коллектива». «На самом деле ни у кого из нас не было таких друзей, — сказала Барбара. — Если имелись близкие друзья, они тоже вовлекались в движение, однако за пределами движения никаких друзей не было».

Точно так же, как Эд Нэш советовался с кружком Рэнд по поводу развода с Айрис Белл, так и Гринспен советовался, стоит ли ему бросать работу в Совете экономических консультантов и становиться самостоятельным экономическим консультантом. Натаниэль Бранден пишет в своих мемуарах, что потратил не один час, беседуя с Гринспеном, когда тот обдумывал этот шаг. А для Человека Организации, каким он был тогда, шаг был крайне важный. Бранден подталкивал его к решительным действиям, чтобы в итоге Гринспен превратился из очередного промышленного экономиста в востребованного, процветающего экономиста-аналитика. «Сделай прыжок», — предлагал он Гринспену, о чем вспоминал в своих мемуарах.[184] Однако об этих долгих разговорах нет ни слова в книге самого Гринспена, содержащей множество подробностей — за исключением тех мест, когда речь идет о Рэнд и ее окружении. Напротив, Гринспен утверждает в своей «Эпохе потрясений», что «решение сменить работу далось на удивление легко» благодаря независимому доходу, который имелся у него тогда.[185] Если решение далось «на удивление легко», зачем его обсуждать, да еще и часами? О Брандене Г ринспен упоминает вскользь, называя его «молодым коллегой Рэнд и, спустя много лет, ее любовником». О Барбаре Бранден он говорит всего в одном месте, да и то даже не называя ее имени. Он умалчивает о своем разговоре с Барбарой, в котором она убедила его, что стране не нужны банки, управляемые правительством.