Владимир Зюськин - Истребители танков

— Довоевался ты, Иван, женщин начал бояться! — пошутил Демин.

Но машина не двигалась. Шофер, опустив глаза, бубнил:

— Плохо будет, товарищ старшина. Подождать надо.

— Наши ребята снаряды ждут, а мы здесь!.. Садись на мое место!

Этот случай произошел в январе сорок пятого года, когда бригада воевала на территории Венгрии. Позднее Иван Головашкин совершил героический поступок, потушив огонь, возникший от осколка в кузове соседней машины, которая везла снаряды. Как видно, человек этот не был трусом. Однако вера в приметы не безобидна. В критической ситуации она могла обойтись дорого.

Здесь, под Воронежем, страх, вызванный суеверием, испытал ординарец лейтенанта Халтурина. Это был далеко не молодой человек, да и физической силой он не отличался, потому и решил командир взять его на нетяжелую службу. А дело было так. Дорога в село Монастырщина, где стояли замаскированные пушки, лежала через кладбище. Шли по нему как-то Халтурин и его ординарец, и дорогу им перебежала оставшаяся без хозяев черная кошка. Ординарец встал как вкопанный, схватил за руку командира.

— Нельзя идти, товарищ лейтенант! Не миновать беды!

Георгий Алексеевич возмутился: что за боец, который кошек боится! Командир решил дать верящему в приметы урок и приказал:

— Вперед марш!

Пришлось ординарцу подчиниться. Не успели миновать кладбище, как попали под минометный огонь.

— Я же говорил, товарищ лейтенант! — торжествующе-укоризненно воскликнул ординарец, когда стрельба закончилась.

Халтурин, стряхивая с плеч землю, отброшенную взрывами, усмехнулся.

— Если б ты не остановился, испугавшись приметы, мы были бы далеко от места взрывов. Да и то, как видишь, уцелели.

Судьбы

Однажды, идя по кладбищу, Халтурин бросил взгляд на свежевырытую могилу, но сразу не придал ей значения. Лишь на другой день, проходя той же дорогой, вспомнил о могильной яме. Ее уже не было. Кто и кого похоронил здесь, когда в селе Монастырщина не осталось ни одного жителя?

Командир дал распоряжение разрыть могилу. Вместо покойника там были найдены тщательно упакованные тюки материала и ящик мыла. Ясно, что кто-то, воспользовавшись спешной эвакуацией, погрел руки на государственном добре.

Материя была передана портным бригады, мыло — в хозчасть, а Георгий Алексеевич задумался. Он пытался представить себе человека, который в то время, когда весь народ воюет, не жалея крови и жизни, крадет и прячет, рассчитывая, что, когда кончится война, он будет продавать ворованное по спекулятивным ценам — людям, отстоявшим Родину.

Халтурин размышлял о воре, а перед глазами стояло лицо недавно расстрелянного дезертира. Дезертир был писарем. Он и в бой-то не ходил, но испугался фронта так, что взорвал гранату в руке, хитроумно отведя ее за угол дома.

Случайно это видел оперуполномоченный. Членовредителя с оторванной кистью сначала отправили в госпиталь, а потом приговорили к расстрелу.

С чувством брезгливой жалости смотрел Халтурин на писаря, который шел под конвоем в последний путь. На что надеялся? Врачи все равно бы определили истинную причину ранения. В стремлении жить любой ценой дезертир потерял сначала совесть, потом кисть, а затем и саму жизнь.

Вспомнился и лейтенант Неверов, который выстрелил себе в руку через булку хлеба, чтоб не было ожога. Его также сначала вылечили, а потом по приговору трибунала расстреляли.

Война «проявляла» души человеческие. Их прекрасные или чудовищные очертания порой были неожиданностью не только для окружающих. Человек зачастую недооценивает или переоценивает себя. В критические моменты он вдруг обнаруживает неведомые резервы или, наоборот, «ломается», не в силах преодолеть инстинкт самосохранения.

Не случись войны, многие из тех, что стали предателями и дезертирами, прожили бы жизнь ни шатко ни валко, возможно, даже получали бы грамоты за добросовестный труд, ибо им не так уж и важно, чему служить.

Психология предателя… Об этом Георгий Алексеевич думал с того момента, когда пришлось самому отдать приказ расстрелять дезертира. В первый месяц войны, после боя, из батареи, в составе которой воевал Халтурин еще в чине старшины, исчезли три бойца: не нашли ни живых, ни мертвых. Командир приказал Георгию:

— Бери трех разведчиков, седлайте лошадей и — в ближайшее село, пока немцы его не заняли; они оттуда.

Было это на территории Винницкой области. Халтурин с разведчиками пошел по хатам. В одной из них сидел за столом и хлебал борщ дезертир. Празднично вышитая, чистая рубаха говорила о том, что он готовился встречать врагов хлебом-солью.

В каждом человеке живет страх перед смертью. Но тот, кто хочет остаться человеком в полном понимании этого слова, должен подавить в себе этот страх. За четыре года войны, которые по глубине и остроте переживаний, возможно, равнялись сорока годам мирной жизни, Георгий Алексеевич повидал немало паникеров и каждый раз убеждался, что это люди слабые не только духом, но и умом. Каждый выстрел паникеру кажется предвестником конца, а поражение на каком-нибудь из фронтов он считает тотальным поражением. Вот так, не видя за деревьями леса, стремясь спасти свою жизнь любой ценой, паникер совершает поступок, приводящий его к смерти. Ведь дезертир похож на страуса, который, пытаясь скрыться от опасности, прячет лишь голову.

Есть такая поговорка: двум смертям не бывать, а одной не миновать. Ее придумал смелый человек. Однако эгоисты всех мастей — от воров до предателей — умирают два раза: сначала морально, затем физически.

Рядом с писарем, который был расстрелян, в штабе работала Елена Тарасова. До войны она трудилась технологом-нормировщиком на Воронежском машиностроительном заводе имени Калинина. Накануне оккупации Елена Федоровна была оставлена в группе эвакуации оборудования завода. Работали день и ночь под непрерывным огнем фашистов. И все же не удалось отправить последний эшелон: немцы уже входили в город. Жители покидали его толпами. А Елена Федоровна не захотела эвакуироваться, решила, что ее место на фронте. С этим на станции Сомово-Сосновка и обратилась в ближайшую воинскую часть, которой оказалась восьмая истребительная противотанковая бригада.

Сидели рядом в штабе два писаря. Один так рвался в тыл, что пошел на членовредительство и обрел позор и смерть. Другой, точнее, другая не пожелала воспользоваться своим правом на тыловую жизнь и закончила войну с наградами Родины.

Елена Федоровна воспитала двоих детей. На производстве она постоянно занималась общественной работой, а выйдя на пенсию, принимала участие в деятельности группы ветеранов.