Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

«Не всем он ведом – этот страх…»

Не всем он ведом – этот страх,Когда Вселенная раскрытаИ блещут звезды ледовитоУ черной вечности в глазах.

И горизонт предельно сжат,Не шире он петли пеньковой,И вымер мир, отброшен сноваНа миллионы лет назад.

И, мирозданьем облучась,Я остаюсь одна на свете,И только ветер, ветер, ветерКоторый век, который час!

Но черный призрак отступилИ бесконечный, и бесплодный,А иней, словно пот холодный,На черных травах проступил.

Земля воскресла в свете дня,Рассвет возник, как довод веский,Голубенькою занавескойЗадернув вечность от меня.

Вот, словно иней, тает страх,Кукушка вечность мне кукует,НО ВЕЧНОСТИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.Все снова на своих местах.

Смотри и слушай

Мне скажут: не смотри, не слушай, —Картины многие страшны…Зачем же мне глаза и ушиНеосмотрительно даны?!

Наш путь день ото дня все хуже,А ночи темные длинны,И сами с возрастом к тому жеМы недостаточно сильны.

Но я, покуда сердце бьется,Смотреть и слушать и боротьсяХарактером обречена…

Глядишь – и стали очи зорче,И ночи сделались короче,Хоть жизнь сама не так длинна!

Рождение

Рожая хлеб, земля изнемогла,Отдав колосьям жизненные силы.От чернозема лишь одна золаНа пепелище засухи застыла.

И в панике кричат перепела,Не ведая, где их жилище было.Земля вчера красивая была.Она себя – вчерашнюю – забыла.

Закон рождения и смерти слеп:Земля погибла, создавая хлеб,Но землю не создашь уже из хлеба.

От крика сердца разум мой оглох:Мне бескорыстно небо дарит вдох,Но от дыханья не родится небо.

Транзисторы

Пронзительно транзисторыОрут, как будто в трансе.Транзитные туристы мыНа бесконечной трассе.

Все истины, как исстари,Узнав их в первом классе,Мы охраняем истово,На черный день, в запасе.

Нам жаворонка тоненькоНапомнит электроникаИз-за стены соседней.

Но нет успокоения —Последнее мгновениеИ соловей последний!

Молитва

Я горячо шепчу: спаси вас, люди,От зависти, от лжи, от клеветы…Ведь молоком наполненные грудиПреподают уроки доброты.

О пониманье грежу, как о чуде,Но у чудес расплывчаты черты.И долговечна память об Иуде,И древние размножены кресты.

И познанные истины забыты,И то, что с их содействием открыто,И бомбы нависают в небеси,

И откровенье гения убого…Молю несуществующего Бога:Прости нам прегрешенья и спаси!

Метеорология

Мне объяснил метеорологРаспутицу декабрьским днем.А день ни короток, ни долог,Пока мы суетно живем.

Но в сердце радости осколокЗабыть не даст мне аксиом:Ведь лед то холоден и колок,То обжигает, как огнем.

Вокруг все по науке тает…Неужто снег знакомый станетВоспоминанием о нем?!

Сыграть в снежки, лыжню освоитьИль бабу белу построить,Как строят храм, как строят дом.

Барабанщик

Истории бродячий балаганОпишем в книгах, разместим по полкам…Две палочки, забыв про барабан,Стучат по барабанным перепонкам.

Не бычья кожа, а сама судьбаГудит над смертным полем эшафота,И морщится безусая губаПод въедливыми капельками пота.

А перед тем стучали молотки,Гвоздями доски влажные сшивая.Багровый след на желтизне доскиИ песня барабанная – живая!

Шнур, как петлю, на шею нацепи,Поверх толпы гляди холодным глазом,На шелковом шнуре, как на цепи,Ты к барабану накрепко привязан.

Будь каменным. Не смейся и не плачь.Пусть похоронный марш звучит как полька.Ты не судья. Ты даже не палач.Ты в стороне. Ты барабанщик только!

Чем хуже ты любого из толпы?Что барабан пред гильотиной значит?Две палочки, две жизни, две судьбыИ две слезы —мой барабанщик плачет.

Имена

От первой клеенчатой бирки роддомаДо самой последней надгробной плитыПод знаменем имени скромно пройдем мыСодом и Гоморру земной суеты.

Когда-то людей нарекали по святцам,Теперь наступил математики век.По старым законам младенцы родятся,По новым законам живет человек.

Как формула, каждое имя условно,Абстрактно, как музыка, тень, а не плоть.Но мы бережем и храним его, словноГолодный случайного хлеба ломоть.

Когда-нибудь сменится имя на номер.(Однажды был опыт поставлен такой.)Не скажут со вздохом: «Преставился, помер»,А вычеркнут цифру бесстрастной рукой.

Вовек не подняться сомкнувшимся векам, —Века безымянную плоть погребли.Он был в человечестве лишь человекомБелковой молекулой нашей земли.

Пожар

Я поверила в этот пожарУхищрением памяти странной…Так реально огонь пожиралЭтот призрачный дом деревянный.

Я поверила в этот огонь,Потому что поверить хотела,От ожога болела ладонь,И одежда под искрами тлела.

И не дождь – только пепел с небес,Словно крупные черные слезы.Так окончиться может прогресс,Не сберегший себя от угрозы.

А поверить пожару легко,Потому что и будни суровы…Хоть пылает пожар далеко,Но в него мы поверить готовы.

Шар земной

Шарик земной —Крошечный,Он предо мной —Горошиной.Но изрезан он варварскиНа тысячу лоскутков.Обычай, мне скажут, таков.

Сказители – благодетелиГраниц земных не заметили,Проблемы только всеобщиеВсегда занимали их.Они, как слепые, ощупьюЛюбили мир для других.

На узких улицах вечностиТеснится все человечество.Чело и вече отмеченыСтремленьем друг друга понять.Потом будет поздно пенять.

Хоть праздное разноязычиеХранит вековые обычаи,Но все понимаешь без слов,Раз кто-нибудь в мире готовСебя распахнуть пониманию,Как нашей Земле – мироздание.

Раскопки

Не зря мы верим картотекам —В них нашей общности печать.Палеозой с двадцатым векомМы вместе будем изучать.

Красноречив итог раскопок,И все же чуточку уныл:Был человек и хил, и робок,А все-таки задирист был.

Он то кремневый наконечник,То ядерный лелеял след, —Погрязший в частностях сердечник,Несущий мощный мозг скелет.

Типичная, казалось, особь…Так почему же, почемуНе можем мы открытий россыпьВсецело приписать ему.

Как будто из иного мираОн вдохновенье прозревал:Свеча горела, пела лира…Он мог! Но что-то прозевал.

И прозябал на полигонахОн в обезьяньей кутерьме,И видел звезды на погонах,А не в большой вселенской тьме.

Использовал он сто наречий,Вступив на свой порочный круг…Но скрипка очень человечий,Понятный всем рождала звук.

Казалось, он погряз в машинах,Казалось, он зашел в тупик.Но сохранялся на вершинахЕго корней простой язык.

И каждый жил в отдельной клетке,Презрев содружество пещер…Но это все же были предки,Как питекантроп, например.

Небезопасно отрекатьсяОт растворившихся во мгле…Как тысяча иллюминаций,Свеча горела на столе.

Обряды