Ирина Озерова - Память о мечте (сборник)

«Навеки ничто не дается…»

Навеки ничто не дается,Все может мгновенно исчезнуть,Но даже погасшее солнцеДолжна пережить наша честность.

Ничто не дается навеки,Все может исчезнуть мгновенно,Лишь то, что всегда человечно,И в прах рассыпаясь, нетленно.

Я верую в это! ИначеНе сладить с разрухой духовной.И я, словно колокол, плачу,Как колокол плачу церковный.

Звучат причитания меди —Мы все беззащитны, как дети!

Парадокс

Вселенная не знает недорода,Она подобна ищущему гению.Легко пылают свечи водородаИ оплывают тяжким воском гелия.

О, звезды! Миллионы лет калились вы,И – знали обо мне вы или нет —Далекие, но щедрые кормилицы,Вы посылали мне тепло и свет.

На полпути к таинственной вселеннойТопчу я землю, не жалея ног,Покуда не истек мой век мгновенный,Я вечна и всесильна, словно Бог.

Творю я, претворяю, сотворяю…И, разума справляя торжество,Я двери тайн вселенских отворяю,Как будто двери дома своего.

…Прикажут – и с космическою силойЗажжется водородная звезда,И превратятся в братские могилыНаполненные жизнью города.

И оборвется удивленный возгласУ края беспредельной пустоты…Земля вступает в свой опасный возраст,Земля родит тяжелые цветы!..

Новое летосчисление

На деревьях повис рассвет,Неподвижный и серый……Это было за много летДо новой эры.

В те временаЕще были госпитали,Где сестрыБинтами солдат пеленали,В те временаНад погостамиСолдатские звезды вставали.

А в госпиталеСестра объясняла подруге:– Ну, как он мог?!Ну, как он мог?!Говорит,Не беда, что нету ног,Были бы руки!

А потом был опыт поставленВ японском городе Хиросиме,Был ученый прославлен,А летчик —Рассказывают! —Сошел с ума…Просто остался он с ними,Убитыми в Хиросиме,Просто разум его оплавился,Как оплавились их дома.Тем, кто умер в тот день,Не досталось места в земле.Земля к тому времениЗаполнена была.Другими.И они растворялись в воздухе,Оседали пылью в золе,И мы теперь дышим ими.

Они в нас,Те, кому места в земле не нашлось.Невидимые и грозные,Как излучение…

…С этого самого дняНачалосьНовое летосчисление.

Тень

Я – тень.Неподвижная и короткая,Неподвижная, и короткая,Как смерть.Люди спят в комнатах.Куклы – в коробках.А у меня вместо стен – решетка,А вместо крыши – небо,В которое больно смотреть.

У меня нет дома,Где уютно тикают ходики,Где секунды жизни считает маятник,Нет у меня усталости.Нет у меня отдыха.Я – памятник.

Мне безразличныИ тьма, и свет.Два осенних листка,Как монеты,Прикрывшие мертвые веки…Я только след.Я только следСпешившего человека.

…Он проходил по улицам —А я семенила около.Солнце садилось —И я становиласьВсе длинней и длинней…Он проходил по улицамМимо пестрых, как лето, окон,И распахнутых, словно ворот рубашки,Дверей.

Кто был он?Женщина или мужчина?Девочка или мальчик?Я не знаю.Может,На свиданье к любимой спешил он,Нес серебристую рыбу с рынка,Или играл в разноцветный,Как мир,Мячик…

У безногого есть костыли,У слепого сердце,Которое помнитЧерноту земли и белизну снега.А я лежу, обезглавленная, в пыли:У меня нет человека!!!

Где он – мой человек?!Я не знаю.Я только тень.У него было сердце, и память, и честь, —Но вдруг вспыхнулИ погас день.И он исчез.

А я только тень,Только след,Только памятник,Меня не оплакала матьИ друзья не зарыли…А где-то,Как прежде,Качается маятник,Отсчитывая дниИ неделиОт первогоАтомногоВзрыва.

День

Был день как день —Из мелочей.Был человек —Как человечек.И дым майданекских печейПлыл дымом заурядных печек.

Стал крик похожим на зевок,А боль – на сонную ломоту.И на дверях большой замокВесь день отпугивал кого-то.

А в сумерках заквакал джаз,И юбки сделались короче,И сотни подведенных глазСквозь вечер устремились к ночи.

А утром снова – поздний сон,И снова жизни наважденье.И так – до самых похорон.И так – от самого рожденья.

Зачем потоп? Зачем война?Зачем летающие блюдца?От летаргического снаСумеет ли Земля очнуться?!

Врачеватель душ

Водосточные трубы из жести!Мы – как странно! – работаем вместе:Вы отводите злые дожди,

А мое назначение – слезы,От обиды, болезни, угрозы…Их трудней, чем дожди, отвести!

Только вас ремонтируют ЖЭКи,Значит, будет наломано дров,А беду починить в человекеНе сумеет синклит докторов.

Человечество в атомном векеПозабыло очаг свой и кров…Что забывчивость? Все не навеки,Если век на Земле нездоров.

Преемственность

И потный блеск тореадора,И пенный рев в ноздрях быка,Вся эта живописность скороУйдет в прошедшие века.

И униженье, и отвагуНа стенде спрячут под замокИ окровавленную шпагу,И красной тряпки ветхий клок.

Опять придут глазеть землянеНа варварство иных веков,Свой счетчик Гейгера в карманеХраня, как луковку часов.

Мирозданье

Мы вышли на околицу Вселенной,Прокладываем путь по целине…А может, тайнопись в загадке геннойСкрывает мироздание во мне?!

Венерой из пучины белопеннойВосстанет совершенство, как во сне.А может, грозный Марс в броне нетленнойНе побеждал, не понуждал к войне?

Мы ничего не знаем о себеИ, как слепцы, блуждаем по судьбе,То слишком снисходительной, то грозной.

А может, собственный узнав секрет,Без кораблей достигнем мы планет,Иных путей в бескрайности межзвездной?

«Не всем он ведом – этот страх…»

Не всем он ведом – этот страх,Когда Вселенная раскрытаИ блещут звезды ледовитоУ черной вечности в глазах.

И горизонт предельно сжат,Не шире он петли пеньковой,И вымер мир, отброшен сноваНа миллионы лет назад.

И, мирозданьем облучась,Я остаюсь одна на свете,И только ветер, ветер, ветерКоторый век, который час!

Но черный призрак отступилИ бесконечный, и бесплодный,А иней, словно пот холодный,На черных травах проступил.

Земля воскресла в свете дня,Рассвет возник, как довод веский,Голубенькою занавескойЗадернув вечность от меня.

Вот, словно иней, тает страх,Кукушка вечность мне кукует,НО ВЕЧНОСТИ НЕ СУЩЕСТВУЕТ.Все снова на своих местах.

Смотри и слушай