Юнг и Паули - Дэвид Линдорф
Так начались эти отношения терапевта и пациента, которые помогли Паули открыться для мира снов, изменившего в итоге его жизнь. До этого Паули использовал интеллект, чтобы загородиться им от своих чувств, и атака бессознательного была необходима, чтобы пробить эту стену.
Глава 2. Тысяча сновидений: Духовное пробуждение.
Я вижу горящую гору и чувствую: огонь, который нельзя погасить — священный.
Вольфганг Паули.
Паули имел общее представление о юнгианской психологии: Юнг был известен в Цюрихе и читал лекции в ETH. Вне сомнения, Паули знал, что его сны будут важной частью анализа. Однако после первой его встречи с Юнгом этот анализ пошёл по пути, отличному от ожидаемого.
Юнг сразу распознал в Паули исключительную личность. Паули не только проявил необыкновенное понимание смысла своих сновидений; его сны были архетипическими, то есть происходили из более глубокого уровня психе, который Юнг называл коллективным бессознательным, вневременного пространства, аналогичного инстинктам, психической почвы, из которой вырастает сознание. Юнг работал с Паули особым образом, учитывая эти факторы.
О коллективном бессознательном Юнг писал так:
Вдобавок к нашему непосредственному сознанию, которое имеет полностью индивидуальную природу и которое мы считаем исключительно эмпирической психе … существует вторая психическая система, имеющая безличную, коллективную, универсальную природу; она одинакова у всех людей. Это коллективное бессознательное не развивается индивидуально, а наследуется. Оно состоит из изначальных форм, архетипов, которые могут быть осознаны только во вторую очередь и определяют некое психическое содержание[45].
Архетипы помогают обозначить структуру психе; они — источники образов и мотивов, на протяжении веков отражавших различные стороны человеческой природы. Хотя совокупность образов зависит от культуры, сами архетипы — это выражение основ человечности, позитивных и негативных. В сновидениях архетипы обычно имеют нуминозный характер.
Три основных архетипа — анима, анимус и самость. Анима, во сне обычно предстающая в виде незнакомой женщины, представляет возможность дополнить мужское сознание элементами женской психе. Анимус — мужской двойник анимы для женщин. Хотя качества анимы соотносятся с опытом общения с реальными женщинами, со временем они могут быть ассимилированы и стать скорее «функцией», чем символом, дополнив мужскую психе.
Самость, которая обычно представлена символами целостности, ассоциируется с основным пластом психе, который Юнг описывал как высшую личность — из неё и развивается эго. Однако самость всеохватывающа, её символизм даёт смысл психе, упорядочивает её. В юнгианской концепции Божественный принцип считается символом самости, а не наоборот.
Во снах Паули самость и анима определяются чётко, как и тень — часть личности, которую он не осознавал. Это три основных компонента первоначальных сновидений Паули: самость, анима и тень.
Юнг обнаружил, что некоторые символические образы их снов его пациентов и его собственных схожи с символами из алхимических текстов семнадцатого века и раньше. Он считал, что это сходство подтверждает его гипотезу о существовании коллективного бессознательного, которое он рассматривал как почву для сознания. Он отмечал, что первоначальные сны Паули несут в себе этот алхимический символизм.
Особенно интересен встречающийся в ранних снах Паули символ мандалы, который проходит через цепь сновидений как развивающийся символ самости. Мандала на санскрите означает круг, который сам по себе является символом целостности, не имея ни конца, ни начала. Мандала обычно состоит из круга и квадрата, подобно оконной розетке в церкви. Хотя по всему миру она в основном воспринимается как религиозный символ, основной источник её символизма Юнг обнаружил именно в алхимии. Опыт научил его, что сон, содержащий мандалу, направляет дезориентированную психе, но мандала также может быть и вдохновляющим символом, ведущим сновидца к повышению духовного осознания.
По контрасту с восприятием рационального сознательного ума Паули архетипические образы из его снов представляли иррациональную реальность — в том смысле, что он не искал их, не желал их появления и не мог понять их разумом[46].
Юнг писал: «[Для Паули] слово ”душа” было ничем иным как интеллектуальной непристойностью, к которой он не хотел иметь никакого отношения»[47]. Бессознательное ответило на этот пробел в психической структуре Паули длинным рядом снов и визуальных впечатлений, в которых с ним время от времени спорил внутренний голос, и если Паули не мог достойно ответить, это причиняло ему беспокойство. Как заметил Юнг, «[Паули] имел огромное преимущество, поскольку был невротиком, и когда он пытался игнорировать свои сны или отвергать внутренний голос, невротическое состояние немедленно возвращалось»[48].
Паули попал в поле зрения Юнга в период, когда последний столкнулся со скептическим отношением к своей концепции архетипов: некоторые считали, что аналитик находится под влиянием архетипических снов своих пациентов[49]. Направив Паули к одной из своих студенток с объяснением, что ему нужно работать с женщиной, Юнг также надеялся показать, что архетипические сны являются свидетельством естественного процесса, независимого от его влияния. Выбирая жизнерадостную молодую девушку Эрну Розенбаум на роль психотерапевта Паули, Юнг преследовал сразу две цели:
Терпеливое наблюдение за тихими изменениями в душе даёт результат, и лучше всего — когда ими не управляют снаружи и свыше. Я с готовностью признаю своё величайшее уважение к тому, что происходит в человеческой душе, и очень боюсь побеспокоить и исказить естественный процесс неуклюжим вмешательством. Вот почему я вообще воздержался от изучения этого случая и доверил эту задачу новичку, не обременённому моими знаниями[50].
После пяти месяцев терапии с Розенбаум Паули три месяца работал со своими снами самостоятельно, разыскивая источники для амплификации их архетипического содержания, а затем два года занимался анализом уже с Юнгом.
Поступал ли Юнг беспринципно по отношению к пациенту, когда планировал такую схему работы с Паули? По мнению второй жены Паули, Юнг оказал ему плохую услугу, но сам Паули считал иначе[51]. Результат их работы показывает, что такая организация пошла пациенту на пользу. С разрешения Паули Юнг опубликовал свои комментарии к семидесяти двум его снам и видениям из четырёхсот записанных за восемь месяцев, предшествовавших их совместной работе. Последовательность их появления в Eranos Jahrbuch (1935) иллюстрирует процесс противостояния пациента с различными частями его личности, которые были исключены из сознания. Чтобы установить равновесие, все эти части необходимо было интегрировать.
Юнг верил, что эти сны изменили отношение Паули к жизни. Рассматривая их в более широком контексте, зная будущее Паули, мы понимаем, что они также направили его на внутренний путь, или, говоря алхимическим языком, путь magnum opus — великой работы. В этой главе разговор пойдёт о
