Над планетой людей [Алексей Леонов] - Михаил Фёдорович Ребров
Наконец по линии связи передали:
— Старт прошел в 9.07 Москвы.
Потом «Заря» вела отсчет секунд от начала старта: 70… 100… 120… Алексей ждал: сейчас должно произойти разделение. Заработает вторая ступень.
— В 9.18.07 произошло разделение.
«Теперь — невесомость», — подумал Алексей и еще больше напрягся.
Минуты полета «Востока» до наземного измерительного пункта, где находился Леонов, показались Алексею мучительно долгими. В наушниках что-то потрескивало, пищало, врывался чей-то голос, и обрывки фраз звучали смешно и не ко времени.
И вдруг голос Юры:
— «Заря», я «Кедр». Как слышите меня?
Алексей возбужденно закричал в микрофон:
— Слышу хорошо!.. Слышу хорошо!..
Гагарин поинтересовался:
— Как моя дорожка?
О «дорожке», то есть траектории полета, он спросил потому, что именно в зоне радиослышимости этого НИПа «Восток» должен был выходить на орбиту с расчетными параметрами.
— Все у тебя нормально, все хорошо! — кричал Алексей. — Все нор-маль-но!
Юрий узнал его по голосу и весело закончил:
— Большое спасибо! Я вас понял. Привет Блондину.
Блондином в отряде называли Алексея Леонова.
Корабль ушел из зоны слышимости.
Итак, первый в мире космонавт стартовал 12 апреля 1961 года в 9 часов 07 минут. В 9.52 космический корабль находился над Южной Америкой. В 10.15 пролетел над Африкой. В 10.25 включилась тормозная двигательная установка.
И вот уже пришло сообщение о том, что Гагарин приземлился. Вдумываясь в случившееся, Алексей понимал, что Юрию в этом испытании помогли незаурядное мужество и воля. По радио говорили: «Подвиг». Он соглашался: конечно, подвиг. Но ведь и подвиг может быть разным: короткий, требующий максимальной волевой отдачи, и долговременный, лишенный броскости, но постепенно вырастающий в высокую вершину. Гагарин летал 108 минут, но шел к этим минутам всю свою жизнь…
14 апреля Алексей возвратило., в Москву. Вышел часов в восемь вечера из автобуса на площади Революции, смотрит: все расцвечено, публика нарядная, веселая, с флажками.
— Что происходит? — спросил Леонов у прохожего.
Тот несказанно удивился:
— Вы что же, товарищ, с луны свалились? Юрий Гагарин в космос слетал! Сегодня вся Москва его встречала!
Он с луны не свалился и, разумеется, знал, что Гагарин побывал в космосе. Но для него полет был продолжением тренировок, волнующим, но рабочим моментом. Поэтому только в Москве он понял, в каком великом событии ему посчастливилось участвовать.
Тренировки продолжались. Увлеченность новой профессией, делом, которым всем предстояло заняться, рождала упорство. И на партийном собрании отряда приняли строгое решение. Павел Попович— первый партийный секретарь — так и сказал:
— Предлагаю записать в решении: работать без отстающих, без срывов и только по высшему баллу.
Его поддержали.
Аэродром, лаборатории, классы, медицинские обследования. Самолеты, катапульты, тренажеры, действующие макеты кораблей — и снова контроль медиков. Необычные сочетания упражнений, необычные пробы, необычные дисциплины. Каждый день был похож на другой лишь своим обычным началом — подъем, атлетическая гимнастика, завтрак.
Путь был долог и труден: недели, месяцы, годы. И все они складывались из часов и минут, за которыми стояли настойчивость, смелость, мужество. Многие сутки, проведенные в одиночестве за стенами сурдокамеры, раздражающий зуд вибростендов, бешеное вращение центрифуги, бьющие по барабанным перепонкам перепады давления при испытаниях в барокамере, изнуряющий зной термокамер, вестибулярные тренировки…
«Космонавт — это человек, деятельность которого протекает в необычных условиях, оказывающих на его организм сильное воздействие, нередко близкое к предельно переносимым. Он должен обладать многими специфическими качествами, чтобы сохранять высокую работоспособность в весьма сложных ситуациях. Этими качествами, как правило, обладает летчик, имеющий опыт полетов на современных самолетах».
Эти слова принадлежат Ю. А. Гагарину. Они объясняют важность летной подготовки. И этой подготовке отводилось много времени.
Страшная усталость от физического и нервного напряжения. А утром — снова занятия. И только внимательные глаза близких подмечали «вдруг» появившуюся морщинку у глаз или серебристую нить, затерявшуюся у виска.
Известно, что привыкнуть к усталости невозможно. Так же невозможно привыкнуть к изнуряющей жаре или холоду. А уж к боли и подавно. При всем желании мозоли на руках, ноющие мускулы трудно не замечать… Значит, остается одно — терпеть. Умение терпеливо день за днем переносить разные невзгоды — качество, необходимое для того, кто готовится к космическим полетам. Для Алексея этот вывод стал призывом к выдержке.
Всякое случалось. Угрожающе мчалась навстречу земля, когда перехлестывались стропы и почти гас купол парашюта. Случались болезненные травмы, которые, казалось, перечеркивали заветную мечту.
Иногда жизнь преподносила такие сюрпризы, которые и спустя время, когда случившееся уже давно позади, вдруг вспоминаются, наваливаются волнением, и никуда не уйти от него…
…Видавший виды «Антон» — старенький зеленый биплан — уже тарахтел мотором, когда они заняли свои места в кабине и зацепили карабины вытяжных веревок за подпотолочные тросы. Павел Попович, Борис Волынов, Евгений Хрунов и Алексей Леонов, усевшись на железной скамейке, лишь фразой обмолвились о предстоящих прыжках. Говорили о том, что уже близится осень и что васильки в этих местах блеклые, изнуренные солнцем, не такие, как в Подмосковье.
— Ветер — 320, 8—10 метров в секунду, — сообщил командир корабля.
— Учтите снос, — предупредил инструктор.
Грохот мотора стал ровнее. Машина легла на боевой курс. Глаза всех смотрят в сторону трех электрических плафонов. Сейчас они зажгутся, и каждый подаст свою команду: желтый — «Приготовиться», зеленый — «Пошел», красный — «Отставить»…
Первым шагнул к открытой двери Леонов. Поправил ранец «запаски». Одна нога уперлась серединой ступни в левый нижний угол проема, другая отставлена на полшага назад. Взгляд устремлен вниз, слух обострен.
Звук сирены и одновременное «Пошел» заставляют его на какую-то долю секунды слегка пригнуться, и вот уже он во власти подхватившего его ветра.
Ноги перестали ощущать пол кабины, где-то позади остались прохладный металл самолета, гул мотора, облака гладят по лицу, как край влажного полотенца… Радостное ощущение легкости, ни с чем не сравнимого полета.
Алексей знаком с парашютом давно. Прыгал много: днем и ночью, на воду и на лес. Все прыжки были успешны и благополучны.
В тот день программа была несколько иной. Даже не программа, а снаряжение, в котором предстояло прыгать. Система покидания космического корабля (если вдруг возникнет такая необходимость) конструктивно отличается от обычного парашюта. Поэтому на тренировках космонавт «надевает» под ранец специальную металлическую раму, которую называют «спинкой». С таким приспособлением предстояло прыгать на этот раз и Алексею.
Космонавты один за другим оставляли самолет. В небе забелели ромашки куполов. Во время раскрытия леоновского парашюта лямка зацепилась за спинку и обмотала ногу Алексея. Он повис вниз головой. Так и спускался.
Сто, двести,
