Над планетой людей [Алексей Леонов] - Михаил Фёдорович Ребров
Сергей Павлович сделал паузу, чтобы увидеть реакцию на свои слова.
— Не беспокойтесь, всем дела хватит. Полеты только начинаются, и все вы будете первыми, только каждый в чем-то принципиально новом, своем…
Корабль-спутник завершил виток вокруг планеты и готовился к спуску. Королева позвали к телефону.
«Ну вот, — подумал Алексей, — теперь хоть видел, как все это происходит на самом деле…»
Два барьера стояло на пути человека в космос. Первый — земное тяготение, которое Циолковский называл устрашающим. Его преодолели. Вехи штурма этого барьера определяют две даты: 4 октября 1957 года — запуск спутника на орбиту и 2 января 1959-го — старт ракеты к Луне.
Второй барьер — возвращение с орбиты, обратный путь к Земле. Он был преодолен в августе 1960 года, когда второй корабль-спутник с животными на борту был испытан по полной программе: вывод на орбиту, управление полетом, торможение и отделение герметической кабины перед спуском и, наконец, спуск и приземление.
С мая 1960 года осуществили пять пробных пусков, причем четыре — с подопытными животными. Это был очень важный и ответственный этап испытаний, связанный с отработкой конструкции как самого корабля, так и его бортовых систем. В этих полетах накапливался опыт управления кораблем, контроля с Земли за его движением, измерений параметров орбиты.
Испытания, как известно, характеризуются статистикой, соотношением удач и срывов. Не все проходило гладко, не всегда получалось так, как было задумано, как хотелось. При одном из первых запусков корабль не удалось вернуть на Землю. На расчетном витке была подана радиокоманда на включение программы спуска. По телеметрии приняли сигнал, который означал: команда прошла, тормозная двигательная установка включилась и отработала необходимое время, но корабль не сошел с орбиты и продолжал полет. Последовало сообщение: корабль не подчиняется командам с Земли.
Конструкторы не скрывали этот факт от тех, кто готовился к полету. Разъяснили им и причину случившегося: из-за неисправности в системе ориентации и бортовой автоматики двигательная установка работала не на гашение скорости, а, наоборот, на разгон, в результате чего корабль перешел на другую, более высокую орбиту.
Королев не терял веры в успех. Он не терпел поспешных выводов и требовал, чтобы все вопросы были тщательно и всесторонне проработаны.
— Подводить черту будем после того, как завершат работу телеметристы, — заключил он.
Когда ему доложили результаты обработки телеметрии — а было это уже на исходе ночи, — он со свойственным ему оптимизмом заметил:
— Это тоже опыт. А спускаться на Землю корабли когда надо и куда надо у нас будут! Как миленькие будут. В следующий раз посадим обязательно.
И этот день настал. За ним пришли и другие.
Я почувствовал, что Главный, хотя и держится со всеми вроде бы одинаково, но к Гагарину присматривается внимательнее, чем к нам. Оно и правильно: Юра — это явление.
Еду в командировку. На край земли! Скоро начнется то, к чему все мы готовились больше года. Что нам расскажет Юрий, когда вернется?…
И все-таки это не укладывается в сознании: человек покидает Землю. Сказка? Призрачная нереальность? Нет, наша жизнь. В ней все — и красота приближающейся весны, и солнечные всплески на заре, и этот полет…
5 апреля 1961 года, раннее утро. Москва еще пустынна. Ночью выпал мокрый снег. На асфальте его не было, а на газонах и крышах домов он лежал унылой бело-серой холстиной. Огромное багровое солнце всходило над городом.
Автобус мчался по мокрому шоссе в сторону аэродрома. Алексей протер перчаткой запотевшее стекло и прижался к нему лбом. Приятная прохлада освежала, отгоняла сон.
Последние дни он возвращался домой поздно. Его включили в группу связи: Королев предложил, чтобы во время первого космического полета все, кто не был занят непосредственной подготовкой к старту, прошли ускоренный курс основ управления космическим полетом и подготовились к работе на пунктах слежения.
— Каждому из вас предстоит быть пилотом космического корабля, вести связь с Землей, уметь четко докладывать о делах на борту и принимать команды, которые мы будем передавать… Словом, этому тоже надо учиться серьезно и вдумчиво. А как думают остальные?
Сергей Павлович любил заканчивать разговор вопросом. Позже Алексей понял, что для Главного конструктора это было обычным: он размышлял и ждал размышлений встречных. Даже тогда, когда вопрос, казалось, уже решен и не подлежит обсуждению.
— Сколько времени работает с кораблем каждый пункт слежения? — спросил он, когда Королев закончил формулировать задачу.
— Сеанс связи короткий — считанные секунды. Напомню, что скорость корабля — почти восемь километров в секунду, а это в пятьсот раз быстрее курьерского поезда и в тридцать раз быстрее истребителя. Так что времени на лишние разговоры, опросы и переспросы не будет. Четкость и лаконичность, лаконичность и четкость — вот главное требование к переговорам между землей и космосом.
И вот теперь они разлетались по своим наземным измерительным пунктам, пунктам слежения, точнее — НИПам.
В группы связи вошли будущие космонавты, инженеры, врачи.
К тому, что должно было свершиться через несколько дней, ребята из первого отряда шли уже больше года. Программа подготовки была общей для всех кандидатов на полет. Теоретические занятия, изучение конструкции корабля, тренировки, работа на тренажере, полеты и парашютные прыжки, стенды, лаборатории, экзамены — и вот рубеж, к которому будут причастны они все.
В самолете Алексей думал о предстоящем. Были в этих размышлениях и восторг, и готовность к любой работе, и неясная тревога, и сознание ответственности. Он будет на связи с пилотом «Востока». Он услышит голос с орбиты. Голос первого из землян, кто проложит людям дорогу в космос.
На Байконуре было утро, а на НИПе, где находился Леонов, уже стоял день, необыкновенно солнечный, играющий снежными бликами до рези в глазах.
Часы в Москве показывали 7 часов 10 минут, когда началась предстартовая подготовка. Алексей не слышал переговоров «Зари» — таков был позывной Земли — и «Кедра» — Гагарина: очень далеко находился его НИП от Байконура. Но он отчетливо представлял, что делается сейчас на стартовой площадке.
Вот Гагарин поднялся на вершину ракеты, в кабину, вот его усадили в кресло, бесшумно захлопнули люк… Юрий остался наедине с приборами, освещенными уже не дневным солнечным светом, а искусственным… Проверка телефонов и динамиков, доклад о положении тумблеров на пульте управления, установка «глобуса», контроль параметров среды в кабине, последовательное включение приборов…
Алексей бросил взгляд на часы. Приближалась десятиминутная готовность. Еще совсем немного — и усиленный динамиками голос произнесет: «Ключ на старт!» Он поправил
