Александр Архангельский - Александр I
Говорила в основном г-жа Криднер. Она развернула перед Александром Павловичем бездну его греховного прошлого, напомнила о тщеславии и гордыне, о временном раскаянии и о постоянном забвении обетов; после утешила, указав на себя как на худшую грешницу, сумевшую, однако, раскаяться и найти «прощение всех своих грехов у подножия креста Христова»; и, наконец, воодушевила рыдающего государя тем, чем он и сам пытался воодушевиться — перспективой глобального переустройства бытия на вечно-справедливых началах. Побеседовав с Криднер, Александр Павлович вновь — и окончательно — удостоверился, что одержанная им победа над Наполеоном есть не более чем предварение нового, гораздо более опасного, хотя и мирного сражения на полях европейской политики.
Продолжение следовало. И, значит, отодвигалось подведение итогов. И, стало быть, рано было оплакивать свою монаршую участь. И, получалось, вновь настоящее было в будущем. Настоящее торжество. Настоящее благо. Настоящее искупление.
ГОД 1815. Июнь. 10.Получено известие о победе союзных войск под Ватерлоо.
ЛИЦЕЙСКОЕ БРАТСТВО И СВЯЩЕННЫЙ СОЮЗ
ГОД 1815. Июнь. 13.Наполеон вторично отрекается от престола в пользу сына.
Так и вышло, что первым из глобальных послевоенных проектов Александра Павловича стало создание Священного Союза Европейских Государей.[221] Акт «Братского Христианского Союза» подписан будет 14/26 сентября 1815 года, в день Воздвижения; огласят его 25 декабря — на Рождество; такой выбор не мог быть случайным; даты говорят за себя.
Чем больший разлад царит в душе человека (особенно если этот человек и сам — царит), тем сильнее его тяга к упорядоченности. Педанты и аккуратисты слишком часто оказываются тайными неврастениками, равно как натуры мистические нередко совмещают порывы за пределы эмпирического опыта с напряженным интересом к муштре и палочной дисциплине. Была прямая связь между обострением интереса послевоенного Александра I к фрунту, любовным обустройством военных поселений, экспериментальной реорганизацией Остзеи, Финляндии, Польши — и все нараставшим в его душе страхом перед непредсказуемостью истории. Государственная эстетика компенсировала сердечный разлад.
Не столь непосредственно, но и все же связан с этим разладом проект Священного Союза. Именно в те дни, когда царь обдумывал свой многозначительный тост «За мир Европы и благоденствие народов», провозглашенный во время прощального смотра русским войскам близ Вертю 29 августа 1815 года, он отдал приказ Ермолову арестовать и отправить на союзническую гауптвахту тех полковых командиров, чьи полки сбились с ноги при входе в Париж. А вечером того же дня, обнаружив пропажу депеши от посланника при Нидерландском дворе, долго кричал на князя Петра Волконского, после чего велел принести Библию и погрузился в деятельное созерцание.
ГОД 1815. Август. 30. Париж.Устроен прощальный парад с участием полковых священноцерковнослужителей.
«Я покидаю Францию, но до своего отъезда хочу публичным актом воздать Богу Отцу и Сыну и Святому Духу хвалу, которой мы обязаны Ему… и призвать народы стать в повиновение Евангелию. Я принес Вам проект этого акта…»
(Александр I — г-же Криднер.)Австрия, Россия и Пруссия обязываются
1) пребывать соединенными неразрывными узами братской дружбы… управлять подданными своими в том же духе братства для охранения правды и мира;
2) почитать себя членами единого христианского народа, поставленными Провидением для управления тремя отраслями одного и того же семейства;
3) пригласить все державы к признанию этих правил и вступлению в Священный Союз.
Все Государи руководствуются заповедями Св. Евангелия.
(Из проекта акта о Священном Союзе. Согласовано с г-жой Криднер.)И тут самое время еще раз вспомнить, что последним из крупных предвоенных проектов царя было учреждение Императорского Царскосельского лицея.[222] События эти кажутся несоразмерными по масштабу; однако они — при некотором стечении обстоятельств — вполне могли сомкнуться в единую цепь.
Лицей задумывался не как рассадник поэтов, но как привилегированное учебное заведение. Он призван был вылепить из юных воспитанников новое поколение государственных мужей.
Именно ради этого лицеисты были вырваны из семейного лона, помещены вдали от столичной среды. Им предстояло в недалеком будущем решать столь неординарные проблемы, что перенятые домашним образом привычки, предрассудки, опыт предшественников жестоко бы им препятствовали.
По той же самой причине во главе Лицея поставлен был Василий Малиновский — блестящий теоретик дипломатии, как раз и выдвинувший идею единого европейского пространства, основанную на философии «вечного мира» (поклонником которой Малиновский был издавна),[223] германофильстве и политических реалиях начала века:
«Стечение нынешних обстоятельств составляет эпоху… мы будем отвечать потомству, и сами пожалеем тщетно, если не воспользуемся оными… Общий мир не есть химера, утешающая уединенного добросердечного мудреца, Германия и почти вся Европа оного желают, и в надежде его не жалеют никаких пожертвований».[224]
Потому и местом обитания лицеистов была выбрана летняя резиденция русского царя, и в Лицей первоначально предполагалось поместить младших братьев государя — Николая и Михаила Павловичей. Чем дальше лицеисты пребывали от косной семейственности, тем ближе они оказывались к единственному источнику и гаранту уновления России — одиноко противостоящему ей царю. Им как бы предлагалось ощутить и остро пережить свою изначальную — и пожизненную — помещенность в имперскую сферу.
Они — ощутили.
Когда Пушкин в 1830 году напишет псевдоантичную эпиграмму «Отрок»:
Невод рыбак расстилал по брегу студеного моря;Мальчик отцу помогал.Отрок, оставь рыбака!Мрежи иные тебя ожидают, иные заботы:Будешь умы уловлять, будешь помощник царям, —
прежде всего он будет думать, конечно, о Ломоносове и о том, насколько естественно сочетаются в его стихах античный метр, евангельская топика и русский сюжет. Но одновременно он будет думать и о себе самом как лицеисте первого призыва, первого призвания; о том, что государственное служение, не осуществившееся политически, может быть осуществлено поэтически. Недаром практически одновременно с «Отроком» напишет он «Царскосельскую статую»:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});