Юрий Владимиров - В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945
Поскольку бузотеров требовалось каким-то образом проучить, фельдфебель распорядился направить их, кроме хромавшего Саши Мальцева, на наиболее тяжелую работу. А такой у нас считалась работа в каменном карьере, выполнявшаяся под руководством мастера Фрица Гелльриха. Поскольку новых работников требовалось обучить, то он не мог обойтись без переводчика. В итоге пришлось и мне идти на работу в карьер. Карьер располагался за группой трех-пятиэтажных жилых домов напротив военного городка и был окружен колючей проволокой. В нем добывали серый гранит. В карьер спускались по трем лестницам, установленным одна над другой. Лестницы были сделаны из круглых стальных прутьев. При спуске, чтобы не упасть, приходилось крепко держаться за поперечины лестницы. На противоположной от лестниц стороне карьера находилось подъемное устройство – лебедка с электрическим приводом. Рабочие вручную складывали на подъемную площадку глыбы и плиты гранита.
Всем рабочим выдали рукавицы и проинструктировали по технике безопасности. Внизу нас уже ожидали цивильные рабочие – немцы и один молодой поляк, немного говоривший по-русски. Поляк и двое немцев сверлили шурфы на дне карьера, в которые закладывали взрывчатку, а полученные после взрыва глыбы гранита другие рабочие распиливали на плиты правильной формы при помощи дисковых пил с электроприводом. В карьере было очень шумно и полно вредной пыли из мельчайших частиц гранита. Наверху пленные разгружали гранит и складывали его в стороне, а потом плиты увозили на грузовике. Одним из местных потребителей гранита была мастерская с вывеской «Grabdenkmaler» («Изготовитель надгробных памятников»).
Внизу, познакомившись с немецкими рабочими, мы попросили у них закурить, но никто из них не смог удовлетворить нашу просьбу. Лишь поляк Йозеф вытащил из кармана баночку с табаком и весь его отдал нам. В следующие дни немцы приносили нам, что могли, поесть и покурить. Однако они были бедными людьми и жили впроголодь. На обед у нас была привычная еда – суп и картофель в мундире, а также чай или компот, которые получали в базовом помещении в военном городке.
В начале марта, к началу весенней посевной кампании, отдельных пленных, главным образом пожилых и бывших крестьян, фельдфебель отправил в местные крестьянские хозяйства недалеко от Цшорнау и Каменца.
Один из местных крестьян договорился с фельдфебелем, чтобы у него работал Иван Соколов – Вятский. По-видимому, заглядывая раньше во двор нашего лагеря, тот крестьянин обратил внимание, как ловко Иван распиливает бревна, колет дрова и хорошо управляется с другими тяжелыми работами.
…Погода стала теплой, почти как летом. На работу мы ходили уже без курток и шинелей. Нашу рабочую команду отправляли работать на разные места небольшими группами и во многих случаях без часовых, так как их не хватало. Обычно два конвоира сопровождали пленных из Цшорнау только до базового помещения в военном городке или до товарной станции; один конвоир ходил с поварами, доставлявшими нам обед.
Поскольку везде земля уже высохла, фельдфебель поручил группе пленных вырыть и оборудовать в саду около казармы глубокие и длинные окопы. В этих окопах нам следовало укрыться в случае воздушной тревоги при налетах авиации. Для этой работы пришлось выпросить у местных жителей лопаты, ломы и грабли.
Глава 3
Утром 6 марта вместо того, чтобы опять отправить меня в карьер, фельдфебель представил меня и Леню Маляра стоявшему поблизости цивильному немцу, в хозяйстве которого нам предстояло работать. Немец назвал себя – Хайнрих Микклих и повел нас к скромному двухэтажному дому с небольшим двором, расположенному на берегу речки Швосдорфер-Вассер недалеко от нашей казармы. Нас приветливо встретила приятная внешне хозяйка и поздоровалась по-русски, сказав: «Добрый день!» Ее звали Елена, и она была сербкой. Следом появилась девушка лет восемнадцати – Траудель, или, по-нашему, Гертруда. За ней показалась девочка лет шести, которая поздоровалась и подала нам по очереди правую ручку, назвавшись Маргот и дважды сделав книксен. Хозяйка пригласила нас позавтракать вместе со всеми членами семьи. Нам подали традиционный утренний мучной суп-болтушку с молоком, а после него – в общей миске горячий картофель, который каждый брал себе вилкой. Все было очень вкусно, и нам с Леней, вечно голодным, хотелось есть еще и еще. Но, конечно, мы сдерживали себя.
Позавтракав, мы вышли во двор, запрягли лошадь и поехали в лес за деревней. Хозяин сказал, что у него там собственный участок леса, на котором нам предстоит свалить несколько старых елей, очистить их от веток и привезти бревна, щепу и лапник в деревню.
По указанию Хайнриха мы предварительно откопали землю вокруг ствола выбранной ели, после чего Хайнрих приставил к стволу лестницу и Леня с толстой веревкой поднялся по лестнице до раскидистых веток дерева. Там он обвязал ствол концом веревки. Оголенные корни мы разрубили топорами, а потом ухватились за веревку и по команде хозяина потянули ее. Дерево легко свалилось рядом с нами, а мы упали друг на друга: Леня – на Хайнриха, тот – на меня, а я – на Траудель. Так я невольно оказался в объятиях у Траудель, красивой деревенской девушки, и на миг испытал от этого великое наслаждение. И так происходило несколько раз, пока мы не повалили все нужные деревья. И каждый раз после таких падений Траудель приходила от этого в восторг и долго громко смеялась.
В тот день Траудель задавала Лене и мне множество вопросов на разные темы, и особенно про нашу страну и про русских. Когда я говорил ей, что это вовсе не интересно, она восклицала: «Я очень любопытна!»
В общем, я крепко влюбился в Траудель и после войны все время вспоминал ее. Но, увы, она предпочитала Леню. Она призналась мне в этом сама, когда я приехал в Цшорнау летом 1975 года. Лени уже давно не было в живых, а Траудель имела двоих взрослых сыновей от рано умершего первого мужа и была второй раз замужем. В 1978 году Траудель со вторым мужем Карлом Заринком, сорбом по национальности, архитектором и крупным военным инженером Национальной народной армии ГДР очень хорошо приняла в своей шикарной квартире меня, мою супругу Катю и дочь Наташу. В 1992 году Траудель внезапно скончалась.
…Во время нашей работы в лесу я поинтересовался у Хайнриха, почему бы ель не отпилить снизу, оставив на месте пень. Хайнрих ответил, что корень дерева и пень тоже очень хорошее топливо – так зачем же их оставлять неиспользованными. Когда с этой работой было покончено, мы оставили на месте весь инструмент, лестницу и веревку. Мы с Леней высказали опасение, что их может кто-то стащить, на что Хайрих ответил: «Это исключено».
