Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
Единственный свидетель тех дней великой печали Фернанда Шуазель: «Он был потрясён, это бесспорно. Но он из тех, кто не признается ни в чём, что могло бы навредить личности, характер которой создавался трудом и волей. Он продолжал играть, маскируя свои чувства, напирая на шутки.., и почему бы не положить эти пустячки на бумагу. Он заделывал бреши, не позволяя своим эмоциям прорваться наружу, ни разу».
Итак, Саша остался один. Но, тем не менее, следующие выходные он проведёт с Жаклин в Версале, во дворце Трианон. Прежде чем отправиться к ней, он в последний раз пытается спасти ситуацию... Он обращается к Ивонн с небольшой трогательной запиской: «Не компрометируй себя. Подумай. И я полагаю, что, возможно, через несколько недель мы сможем продолжить совместную жизнь. Храни и береги машину».
Однако с Жаклин он тратит слишком много... Когда девушка прибывает в Сен-Лазар из Довиля, он арендует у PLM специальный вагон, чтобы отвезти их обоих... в Версаль! Самый роскошный номер люкс во дворце предоставляется в их распоряжение на первую ночь. Вопреки байке, которую многие злые языки распространяли о его мужественности, цитируя фразу Жюля Ренара: «Мужчина подобен храму, когда колонна сломана, женщины больше не приходят туда на поклонение», — Саша оказывается потрясающим любовником, всё прошло гладко, что прельщает Жаклин и погружает её в нирвану. «Светлейший и высокочтимый Саша, природа одарила вас драгоценными дарами. Чудный! Вы должны смириться с этим. Ни одна женщина не сблизится с вами прежде, чем почувствует над вами некоторую власть. Вы будете принадлежать ей, так как вы ей нравитесь. [...] Ваша янтарная кожа разжигает похоть... Только ваша афродизиакальная дородность может вызвать в воображении Византию и её безумные оргии... Безумные оргии Византии! Вы слышали об этом, мсьё Саша Гитри?»
Вернувшись с этого феерического уик-энда, но не желая торопить события, Жаклин отвела себе роль лишь гостьи, постоянной, разумеется, но не более того, по словам «баронессы»: «Жаклин Делюбак приходила всё чаще и чаще. Они много выезжали вместе в "кадиллаке". Она была хорошенькой, приятной, полной молодости, умной. Она была похожа на горничную, справедливую и очень уравновешенную».
И потом, Саша хочет сохранить место для возможного возвращения Ивонн. Более того, 23 июля он подтвердил ей письмом, что она сможет играть свою роль в «Моцарте» в театре «Мадлен» с 15 по 25 сентября. Он даже поручает ей руководить репетициями. Затем он обещает написать для неё заказную пьесу «Дежазе» («Déjazet»), которую он предполагал сыграть вместе с ней. Наконец, он подтверждает, что она может занять свою привычную артистическую уборную.
И Саша великолепный не мог не добавить внизу машинописного письма, которое напечатала мадам Шуазель, несколько слов собственной рукой: «Ты знаешь, какие неизменные чувства я испытываю к тебе».
Жаклин прекрасно понимала, что всё ещё может перемениться, о чём она расскажет в очаровательной маленькой книжке: «Настоящая театральная пара, это та, которая поступает неправдоподобно, Саша-Ивонн! Они расстались? Не имеет значения! Театральная размолвка! Саша остерегается выйти из заблуждения».
Наконец, Саша берёт Жаклин на отдых в Ля Боль (La Baule). Он снял дом, и они проводят там весь август. Но приходит время возвратиться в Париж, и Мэтр решает поселиться с ней... но в гостинице! Пока Саша не готов разместить Жаклин в обстановке Ивонн... Они выбирают гостиницу Élysée Palace.
Что касается театра, то дела идут очень плохо, поскольку любимый актёр театра «Мадлен» решил, что больше не может играть в этом театре, поскольку он вызывает «слишком много воспоминаний». Паника у Брюле и Требора, они пытаются сделать всё возможное, чтобы урезонить Саша. Но их соруководитель упирается, и после попыток примирения они переходят к угрозам:
— В любом случае, Саша, у нас с тобой контракт.
— Да, и что?
— Тогда ты связан обязательствами!
— Да, я обязан его расторгнуть! И я собираюсь это сделать. Контракт заключается и для того, чтобы его разрывали, иначе зачем было его заключать?
Неразрешимая ситуация, которая приводит к тому, что двое мужчин подают на Саша в суд. Ивонн запускается в «Моцарте» в театре «Мадлен», и Мэтр посылает ей великолепные цветы, сопровождаемые словами: «Моей замечательной исполнительнице, с особым чувством». В газеты он передал текст Габриэле Д'Аннунцио, написанный для Люсьена Гитри и посвящённый мадмуазель Прентан: «Несравненный художник, который своим умом сравнялся и превзошёл своих авторов в глубоких интерпретациях, подобных откровениям».
Саша больше не нравится Париж. Поэтому он берёт Жаклин в турне по Франции и Швейцарии, а затем соглашается на турне по Лондону.
— Будем играть «Дезире»! — говорит он Жаклин.
Они остановились в гостинице «Savoy». Им предложили великолепный номер с видом на Темзу, и шеф-повар, француз, в честь Мэтра называет свой новый десерт «Дезире».
В театре Жаклин играла горничную и второстепенные роли в других пьесах, предложенных английской публике: «La Pèlerine écossaise» и «Ревность», где Мадлен Рено заменила Ивонн в её роли.
Однажды вечером на сцене раздался ужасный шум из-за кулис. Это сбило Жаклин, которая забыла свою реплику, она произнесла, обращаясь к Саша:
— О! Вот и мадам раздевается!
С ехидной улыбкой он отвечает:
— Наверное, ей нужно снять свои доспехи!
Смех в зале... Жаклин и Полин Картон, прыская от смеха, вынуждены покинуть сцену. А Саша в течение долгих минут виртуозно импровизирует...
Вернувшись из Англии, Саша считает, что ещё слишком рано возвращаться в свой парижский дом. Почему бы не предоставить себе несколько дополнительных дней «отпуска»? И вот они в По (Pau), а затем на Берегу Басков (Côte basque). После непродолжительного пребывания в Париже, где они по-прежнему жили в гостинице, они снова отправляются в турне по северу Франции и Бельгии, но на этот раз с единственной пьесой, «Мой двойник и моя половина» («Mon double et ma moitié»), дополнительно сопровождаемой лекцией о... любви!
Вдали от Парижа, от дома на Элизее Реклю, Саша ощущает нехватку работы! На этот раз пришло время вернуться в святилище и организовать официальное вселение Жаклин в дом, где до сих пор царила только одна женщина, Ивонн.
Перемены сразу стали ощутимы и мадам Шуазель первой заметила это: «У Жаклин Делюбак голова на плечах. Происходя из крупной лионской буржуазии, она унаследовала от неё хорошо известную рассудительность. С ней приходил порядок. Ей не требовались многочисленные советы для принятия решений. Она принимала их тогда, когда считала нужным и всегда обдуманно. Домашняя жизнь действительно перешла под её контроль. Персонал напрямую управлялся ею.
