Юрий Дубинин - Дипломатическая быль. Записки посла во Франции
И вдруг Гиренго просит Андреани дать ему проект.
У меня гора с плеч. Дипломат, потянувшийся к бумаге, согласился на переговоры, а значит, договоренность возможна.
— Ну, вот, например, — бросает Гиренго, — вы пишете…
— Так это можно изменить, — говорит А. Громыко.
— А вот еще это… Что это значит? — спешит набрать очки француз.
— Давайте подумаем и над этим, — отвечает министр. — Что еще?..
Итог: Андреани не улетел с Гиренго в Париж. Его оставили в Москве. Днем и ночью мы провели с ним 60 часов, скрипя перьями, да и не только перьями. У каждого за спиной был весьма требовательный тыл, и это делало разговор непростым. И об одном, и о другом можно было сказать: какой же он трудный переговорщик!
22 июня в Париже руководители двух стран подписали Совместное заявление Советского Союза и Франции о разрядке международной напряженности.
На следующий день перед выездом в аэропорт для отлета в Москву А. А. Громыко пригласил меня на утренний завтрак в отведенную ему комнату в башне замка Рамбуйе. Жест с его стороны редкий. Он пил кофе, я чай. Разговор был обо всем и ни о чем: то об истории Франции, то что-то из нашей истории. О чем еще можно было говорить, когда одна забота позади, а новые появятся только по возвращении в Москву. И когда надо как-то мягко загладить шероховатость, которую в общем-то можно было и не создавать, хотя дипломаты такие же люди, как и все, с нервами…
Как ставился вопрос о разрядке в Совместном заявлении, о котором идет речь?
Общая цель состояла в том, чтобы придать ей универсальный характер как с точки зрения охвата областей международного общения, так и с географической точки зрения.
Разрядка политическая должна была быть дополнена военной, в связи с чем говорилось о необходимости принятия «решительных инициатив» в направлении разоружения.
Прямо указывалось на то, чтобы развитию духа разрядки не препятствовали соображения блоковой политики.
В специальном положении документа говорилось об уважении «прав человека и основных свобод».
В интересах прекращения локальных войн и конфликтов был поставлен вопрос о необходимости соизмерения с потребностями разрядки действий государств в отношении других государств и во всех районах земного шара.
Заявление исходило из общей посылки о необходимости солидарности государств и народов мира перед лицом угрожающих им опасностей, предполагало проведение в жизнь Заключительного акта в Хельсинки и всех заложенных в нем принципов взаимоотношений государств.
Это Советско-французское заявление — первый двусторонний международный документ, полностью посвященный раскрытию понятия разрядки, приобрел характер стимулирующего фактора в международной жизни. Осенью того же года Советский Союз поставил вопрос об углублении и упрочении разрядки напряженности и предотвращении опасности ядерной войны на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Один из двух внесенных Советским Союзом в рамках этого вопроса проектов документов опирался на Совместное заявление Советского Союза и Франции о разрядке международной напряженности. Этот проект был встречен с интересом. Делегация Франции поддержала его. На его основе Генеральная Ассамблея приняла Декларацию об углублении и упрочении разрядки международной напряженности.
* * *Активная политика Советского Союза на европейском направлении при предпочтительном развитии сотрудничества с Францией приносила существенные положительные результаты, превращала их в двигатель, дававший импульсы изменения к лучшему в международном плане в целом. Вместе с тем Европа продолжала оставаться главным узлом противоречий в противостоянии между Востоком и Западом. Именно там были сконцентрированы в непосредственном соприкосновении огромные вооруженные силы противостоящих военно-политических группировок. Дальнейшее сближение Советского Союза с Западной Европой требовало еще большего внимания руководства страны к этому внешнеполитическому направлению и таких практических шагов, которые способствовали бы преодолению укоренившихся в общественном мнении западноевропейских стран страхов перед непредсказуемым гигантом на бескрайних евразийских просторах. Это означало, в частности, необходимость масштабных инициатив в области разоружения, которые несли бы европейскому континенту разрядку в военной сфере.
Вместе с тем события, как известно, приняли другой оборот. В 1978 году внимание советского руководства во все большей степени замыкалось на отношениях с Соединенными Штатами Америки. Удельный вес западноевропейского, и в частности французского, направления снижался. Отдавая себе отчет в важности диалога с США, я тем не менее считал такое смещение акцентов неоправданным и использовал все свои возможности для того, чтобы не допускать снижения активности в нашей европейской политике. Свои взгляды я изложил в срочно подготовленной диссертации об опыте сотрудничества между СССР и Францией, по которой была издана книга. Сложностей для меня мои действия порождали немало, что же касается решений насчет ориентации внешней политики Советского Союза, то они принимались не на тех уровнях, которые были мне доступны. Эти обстоятельства привели меня к решению сменить работу в центральном аппарате МИДа и выехать в октябре 1978 года за границу в качестве посла в Испании, где я оставался до времен перестройки, когда весной 1986 года был назначен на работу в США.
Что последовало в европейской политике дальше, известно. Произошло непосредственное вовлечение Европы в гонку ракетно-ядерных вооружений. Развертывание наших современных ракет средней дальности СС-20, нацеленных на объекты в Западной Европе, ничего кроме ущерба в плане глобального военного противостояния с США Советскому Союзу не принесло. Американские ракеты этого же класса, установленные в Западной Европе, будучи способными в считанные минуты достичь жизненно важных центров СССР, практически превратились в этих условиях в руках США в оружие стратегическое. Вместо военной разрядки Западная Европа получила обостренное ощущение все большего ее превращения в ракетно-ядерный полигон.
Вскоре пришел и Афганистан. Все это серьезно осложняло нашу политику в отношении западноевропейских стран, вело к растрате ранее накопленного капитала.
Застой в жизни Советского Союза в целом склерозировал и его внешнюю политику. Для преодоления такого положения необходимы были изменения, и изменения радикальные.
Франция двадцать лет спустя
Заканчивался четвертый год моей деятельности в качестве посла Советского Союза в Соединенных Штатах, когда в конце февраля 1990 года я получил телеграмму за подписью Э. А. Шеварднадзе, в которой мне предлагалось перейти на работу в Париж. Составлена телеграмма была необычно и содержала развернутое обоснование этого предложения. Как вы знаете, писал министр, в настоящее время в силу многих причин Европа вышла на первый план нашей внешней политики. Процессы в Европе развиваются настолько стремительно и неординарно, что только по-настоящему глубокое знание европейской проблематики может позволить правильно в них ориентироваться и соответственно участвовать в формировании политики на этом важнейшем для нашей страны направлении. Далее говорились лестные слова о моем опыте работы на европейском направлении и по Франции особенно.
