Дмитрий Володихин - Царь Федор Иванович

Вероятно, сыграло роль еще одно соображение, которое могло прийти в голову самого царя — скорее, чем в головы его воевод. Ивангород, Копорье, Ям — старинные русские волости. Тут жили свои, братья по вере. А Нарва, пусть и была под властью государя Ивана Васильевича в течение двух с лишним десятилетий, все-таки оставалась чужим городом — иноверным, иноязычным. Федор Иванович, как и все крепко верующие христиане, понимал: успех любого военного предприятия — «в руце Господней». Корысть от получения Нарвы Русским царством весьма велика. Но найдет ли Бог в этой корысти достаточное оправдание для православного государя за новое пролитие христианской крови? А ведь придется положить еще сотни, если не тысячи православных бойцов на новых приступах. Да и на противоположной стороне — хоть и «латынники», «прескверные люторы», а все-таки христиане… В результате же Царь Небесный, «по грехом» царя земного и его воинства мог все-таки отдать победу неприятелю. Тогда и те уступки, которые ныне скрепя сердце делают шведы, окажутся безвозвратно потерянными. Так разумно ли и дальше испытывать Его милосердие?

25 февраля государь Федор Иванович и шведское командование заключили перемирие сроком на год. По его условиям шведы отдали Ивангород и Копорье — в придачу к уже занятому русскими войсками Яму. Почетное назначение ивангородским воеводой и поручение вести в дальнейшем переговоры со шведами получил И.И. Сабуров — начальник грозной русской артиллерии[102]. Небольшой русский отряд под командой Ивана Годунова с конца января блокировал крепость Копорье и теперь занял ее.

Армия возвращалась домой с победой. Хотя и не удалось добыть Нарву, но огромная территория от южного побережья Невы до Наровы была возвращена России. Русские православные люди опять оказались в составе русской православной державы. Кроме того, от нашего воинства отлетел печальный дух последних лет Ливонской войны. Череда тяжелых поражений того несчастливого времени надломила волю к победе, создала, думается, своего рода «ливонский синдром». Теперь с этим было покончено. Шведы сопротивлялись отчаянно, однако русские «городки» оказались принуждены сдать.

Государь Федор Иванович, единственный раз за всю жизнь вышедший с войсками в поход, за несколько месяцев повидал и большой успех, и большую кровь. Был со своими войсками, воодушевлял их личным присутствием, вероятно, влиял на принятие важнейших тактических решений. Во всяком случае, за спокойным и разумным решением не рисковать новыми штурмами, взяв два русских города у шведов и заплатив за них цену пороха и ядер, а не цену крови, чувствуется воля царя-миролюбца.

1 марта государь отправился в Новгород, где ждала его любимая супруга, а к началу апреля был уже в Москве{174}. Как православный монарх, Федор Иванович исполнил свой долг до конца.

Хождение царя Федора Ивановича на войну завершилось благочестивым деянием, явившимся, как и поход на шведов, своего рода оплатой долгов, сделанных его отцом, Иваном Васильевичем.

В декабре 1569 года «первый в курятнике»{175} опричнины Малюта Скуратов убил инока Филиппа, бывшего митрополита Московского и всея Руси. Филипп когда-то был настоятелем Соловецкого монастыря и принес обители великие блага. Именно он сделал Соловки одним из величайших духовных центров нашего монашества. Иноки соловецкие почитали прежнего игумена своего и весьма скоро стали относиться к нему, как к святому. Они вознамерились перенести мощи Филиппа из Твери к себе в обитель. Но на то требовалось позволение государя. Свирепого Ивана Васильевича просить о подобной милости, надо полагать, не решались. В 1568 году десять соловецких иноков во главе с игуменом были доставлены на суд, происходивший над митрополитом Филиппом, и вызвали гнев Ивана IV, вероятно, не дав сколько-нибудь серьезных обличительных показаний, которые можно было бы использовать против него. Соловецкая обитель долгое время была «опальной».

Несмотря на кротость нрава Федора Ивановича, даже к нему соловецкие монахи решились обратиться с челобитьем далеко не сразу. Для этого должна была сложиться благоприятная ситуация. Узнав об успехе православного воинства, ходившего во главе с самим монархом на «прескверных лютор», как в XVI веке называли протестантов, соловецкая братия, видимо, решила исполнить давнее мечтание, надеясь на доброе расположение духа у государя.

Житие святого Филиппа[103] рассказывает об этом следующее: «По преставлению… блаженного Филиппа царю Ивану лета доволна пропроводившу и преставися ко отцем своим. И бысть в него место сын его благочестивый царь Феодор. В седьмое же лето благочестивыя державы его, в двадесятпервое лето по преставлении святого, Соловецкого манастыря иноцы благоговейнии воспомянуша потове и труды, и попечение лаврьское блаженнаго Филиппа, ныне же лишение его пребывание, ибо кроме своего престола в изгнании скончавшуся, и возвещают наставнику своему Иякову. Сия же слышав, настояи радости многи исполнися, яко от Бога извещение приимшу к своему начинанию. Помышляющу убо ему, како бы перенести мощи блаженнаго ко отечеству своему… Немедленно же убо пастырь шествие сотвори к царствующему граду Москве к благочестивому царю Феодору… Приступль ко благочестивому царю, и рече: “Даруй нам, царе благий, пустыннаго нашего гражданина Филиппа… в чюжестранствии во гробе затворенаго, иже от юности равно отцем киновии труды понесшаго… И твое благородие сицевым дарованием на ны наведет благословение, им же приступихом”. Покорися убо царь молению пастыря, и повелевает дати и своя царская писания к епископу града Тфери».

Получив царское позволение, подтвержденное грамотой, Иаков с братией соловецкой отправляется к тверскому епископу Захарии, и тот, скорбя, повинуется. В Твери к тому времени, как видно, сложилось свое местное почитание Филиппа и отдавать его мощи духовные власти не хотели, но с волей государя Федора Ивановича спорить не посмели. От мощей, добытых из гроба, по словам Жития, были явлены чудеса. Через полстраны соловецкие монахи везли их на север и, наконец, доставили в свою обитель. Здесь мощи упокоились под папертью церкви Святых Зосимы и Савватия Соловецких — придельной в соборе Преображения Господня. На могильной плите читаются слова: «…тут и погребен бысть… в лето 7098 (1590) месяца августа в 8 день на память иже во святых отца нашего Емелиана епископа Кизику…»

С октября по май навигация между Соловецким архипелагом и Большой землей до крайности затруднена, практически невозможна. 21-е «лето» «по преставлении» Филиппа начинается с декабря 1589 года. 7-е «лето» царствования Федора Ивановича отсчитывается с 1 июня 1590 года (Федор Иванович был венчан на царство 31 мая 1584 года). Следовательно, соловецкие иноки отправились в путь не ранее мая 1590 года, добрались до Москвы и получили аудиенцию у государя (скорее всего, в июне), взяли у него грамоту с официальным позволением перевезти мощи, съездили в Тверь и к началу августа успели вернуться на Соловки. Таким образом, хронология переноса мощей святого Филиппа из Твери на Соловки, начиная с отправки игумена Иакова с монахами в путешествие к Москве и кончая захоронением мощей, укладывается в промежуток с мая (или, может быть, начала июня) по 8 августа 1590 года.