Александр Молодчий - Самолет уходит в ночь

Помогла хорошая, четкая организация. Теперь не сорок первый год, все продумано до мелочей. Самолетов в воздухе много, все они подходят к цели по заранее расписанному графику. Цель беспрерывно освещалась САБами.

И вот первые бомбы возмездия посыпались на зенитные батареи и аэродромы, откуда могли действовать истребители противник». И это позволило в последующем выполнить задачу блестяще. К концу бомбардирования на вторую ночь противовоздушная оборона врага была подавлена, заданные для бомбардирования объекты горели. Массированные налеты наших бомбардировщиков имели огромное значение.

О выполнении сложной задачи появилось немало материалов в печати. Один из репортажей написал наш старый и испытанный друг военный журналист С. Красильщик. Вот этот фронтовой материал.

«Аэродром одной части авиации дальнего действия. По огромному снежному полю рассредоточены самолеты. На фюзеляжах многих машин, с целью маскировки, окрашенных в белый цвет, четко выделяются надписи: «Беспощадный», «Мститель», «Отважный».

Тишина нарушается гулом запускаемых моторов. Техники в последний раз опробывают их, и члены экипажей занимают свои места. Один за другим самолеты рулят к старту. Взлетают летчики Харитонов, Коваль, Виноградов, Робуль, Чижов и другие.

Десятки экипажей уходят на выполнение боевого задания.

...За штурвалом нашего самолета — дважды Герой Советского Союза Александр Молодчий. Рядом с ним второй летчик гвардии младший лейтенант Петр Шелудько. Наша машина летит над ленинградской землей, недавно освобожденной от врага. Исключительно ясная погода облегчает ориентировку. Хорошо просматриваются железные, шоссейные дороги. По мере того, как мы набираем высоту, понижается температура. Холод достигает 46 градусов ниже нуля.

В составе экипажа — ленинградец, воздушный стрелок Васильев. Семья Алексея Васильева погибла в осажденном городе от голода.

Позади уже остались многие сотни километров. Приближаемся к Финскому заливу. Резко выделяется береговая линия. Летим над заливом, а вдали, на том берегу, уже видна цель.

Интенсивно бьет зенитная артиллерия противника, по небу шарят десятки прожекторов. Лавируя среди зенитного огня, Молодчий ведет самолет к намеченному объекту. Пройдена зона заградительного огня. Прожекторы на короткое время поймали нашу машину, начинают бить зенитки, огненно-красные шары совсем рядом, отчетливо слышен грохот разрывов.

Штурман Чуваев наводит самолет на цель и сбрасывает бомбы. Фугаски рвутся, и внизу возникает огромный пожар. Летчик выводит самолет из огненного кольца и берет курс на свой аэродром.

На многие десятки километров видно, как горят военные объекты.

Пусть знают убийцы женщин и детей Ленинграда, что это только начало нашей мести. За этими бомбовыми ударами последуют другие, не менее мощные. Пусть знают трудящиеся города Ленина имена воздушных мстителей — славных летчиков, штурманов, стрелков-радистов и воздушных стрелков авиации дальнего действия.

С. Красильщик. 17 февраля 1944 г.».

На выполнение этого задания вся наша эскадрилья уже летала на новых бомбардировщиках. Инженер эскадрильи капитан Редько организовал подготовку машин к полетам отлично. На каждой — по две тонны бомб, солидный запас патронов для пулеметов.

Когда мы в полете, техническому составу полагалось отдыха! Но как можно было спать, когда самолеты улетели за линию фронта. Подвергаются опасности. И техники не спали. Они не отходили от командного пункта полка, наводя справки о своих улетевших самолетах.

Все мы знаем, что такое ждать. Это неприятно и утомительно. Даже в обыденных условиях.

Редко, но приходилось и мне оставаться на земле, когда мои боевые товарищи были в полете. Тогда я не находил себе места.

...Была однажды томительная ночь; мой самолет улетел на боевое задание, а я остался на земле. Это было давно, а помню. На всю жизнь осталось в памяти. И урок тоже на всю жизнь. Но по порядку.

В годы войны не хватало летчиков, а в нашей эскадрилье был воздушный стрелок сержант Петр Шелудько, который как-то говорил, что учился в аэроклубе, но по каким-то причинам обучение не закончил. И вот Шелудько, используя каждый удобный момент, напоминал мне, что желает стать летчиком.

Наводить справки о том, действительно ли он учился на летчика, было невозможно да и некогда, и я решил проверить его в полете. Шелудько и на самом деле показал, что он кое-что знает. А может, просто был смышленым человеком. В рекордно короткое время изучил конструкцию самолета и мотора, блестяще сдал экзамен инженеру Редько. В общем, доложил мне, что готов лететь в качестве правого летчика.

На войне иногда обстановка была такова, что на размышления времени нет. И вот первый полет. Шелудько сидит на правом сиденье. Все делаю я, а он только наблюдает за моими действиями. Привыкает. Второй полет. Светлое время (мы взлетали за час до наступления темноты). Шелудько некоторое время держал штурвал. Вполне нормально.

Так постепенно рождался новый летчик. Думаю, его рассказы о полетах в аэроклубе были вымыслом, просто парень хотел летать и старался изо всех сил. Его серьезное отношение к делу, напористость, смекалка мне нравились, и я решил сделать из него летчика. Вскоре Шелудько стал водить самолет более уверенно, но это еще не все. Нужно научить самому трудному — взлету и посадке как днем, так и ночью.

Теперь Шелудько каждый раз летал в качестве правого летчика. Настало время, когда его можно было допустить к самостоятельным полетам. А как это оформить?

Принимаю решение (теперь бы я этого не сделал) — Шелудько летит на боевое задание под моей фамилией.

На командном пункте полка было табло, и там, как всегда, высвечивалась фамилия — Молодчий. А на моем самолете с моим штатным экипажем выполняет полет Шелудько Я же ходил недалеко от землянки КП полка. И здесь мои нервы сдали, захотелось узнать, как дела в воздухе, и я решил незаметно приоткрыта дверь и посмотреть хотя бы одним глазом на табло. И тут я вдруг столкнулся с начальником штаба полка подполковником Алексеевым. Оба, конечно, некоторое время смотрели друг на друга, а потом... Дальше рассказывать не стоит.

В общем, Шелудько все же стал летчиком. За успешные действия был награжден орденами. После войны пошел на учебу, успешно служил и, конечно, летал на тяжелых реактивных бомбардировщиках. В воинском звании полковника с должности командира полка ушел на заслуженный отдых — в запас.

Вспоминая дни давно прошедшие и глубоко анализируя их, мы часто ругаем себя за опрометчивость, за мальчишество. И действительно, если бы Шелудько не возвратился с боевого задания — ведь могло такое случиться — чем бы все кончилось лично для меня? Но, как говорят, победителей не судят. И это меня выручило.