Прелюдия к большевизму - Александр Фёдорович Керенский
Поскольку в обращении к народу фигурировало слово «измена», внушенное, стало быть, Советами, «Керенский признавал, — говорит господин Уилкокс, — что эта прокламация была делом рук министра финансов Некрасова и была послана по железнодорожным путям без ведома министра-президента», и якобы текст обращения оказался для меня полной неожиданностью.
Я не признавал ничего подобного. И здесь господин Уилкокс вновь руководствуется сфабрикованными показаниями. Текст моего обращения к народу от 9 сентября с первого до последнего слова был просмотрен мною совместно с министром финансов Некрасовым. В этом обращении нет слова «измена» или объявления Корнилова предателем. Вот соответствующее место в этой прокламации: «Учитывая, что в предъявлении этих требований [Корнилова] Временному правительству в моем лице выражено желание определенных кругов русского общества воспользоваться серьезностью положения в стране и установить в государстве правительство, которое не будет противоречить завоеваниям революции, Временное правительство считает необходимым…» Далее следует список мер, предпринятых правительством, и призывы к гражданам сохранять спокойствие. И все.
Господин Уилкокс вновь возвращается к вопросу «о разрушительном влиянии» на меня Советов и прозрачно намекает на то, почему я отказал Милюкову и генералу Алексееву в просьбе позволить им вмешаться в мой конфликт с генералом Корниловым и попытаться привести противоборствующие стороны к компромиссу:
«Богданов, один из главных чиновников Советов, хвастался на собрании, что политический отдел Петроградского Совета, услышав о посредничестве Милюкова и генерала Алексеева, действовал со всей энергией и предотвратил всяческие соглашения между Корниловым и правительством».
Возможно, Богданов и хвастался, хотя я никогда раньше ничего не слышал и не читал об этом. Однако Советы не могли иметь никакого влияния на мой отказ позволить Алексееву и Милюкову вмешаться, как бы им этого ни хотелось, по той простой причине, что, когда я услышал о просьбе Милюкова и Алексеева, я отказал им сразу же, решительно и категорично. «В то же время Советы сами узурпировали многие функции правительства», — пишет Уилкокс. И в самом деле, восстание Корнилова, возбудив в массах психологию полнейшего недоверия к властям, воскресило в Советах большевизм и его тенденцию узурпировать функции правительства, однако это произошло гораздо позже, и правительство все время боролось против этих попыток. Ликвидация мятежа генерала Корнилова проводилась Временным правительством настолько независимо от всех влияний, что именно со стороны советских кругов я впервые услышал упреки за то, что в те трудные дни я не пожелал опереться на Советы и советские организации. Один из наиболее выдающихся демократических лидеров и мой личный друг фактически публично упрекнул меня за это, сказав, что у меня «голову снесло» властью.
В конце своего исследования господин Уилкокс говорит, что генерал Корнилов «хотел эмансипировать ее [власть] от противоправного и парализующего влияния Советов. В конце концов это влияние разрушило Россию, и защита Корниловым правительства была последней надеждой остановить процесс разрушения».
Это вполне соответствует первым словам обращения Корнилова от 9 сентября, в котором он объявляет войну правительству: «Вынужденный выступить открыто, я, генерал Корнилов, заявляю, что Временное правительство под давлением большевистского большинства Советов…» Это явная ложь, поскольку перед восстанием Корнилова политическое влияние Советов было меньше, чем в любое другое время революции. Летом начали действовать органы местного самоуправления, созданные на основе всеобщего избирательного права; возбуждение первых месяцев революции спадало, а Советы теряли свое исключительное значение в жизни масс. Эта здоровая и нормальная эволюция приветствовалась в прессе наиболее активными членами Центрального исполнительного комитета самих Советов. Нелепая попытка генерала Корнилова форсировать события привела к кризису, уничтожившему весь интенсивный полугодовой труд по созданию национальной машины, и опять бросила массы в хаос анархии и разрухи. Через неделю после Корниловского мятежа Советы были захвачены большевиками. И тогда повсюду возникло большевистское большинство, и под лозунгом «Вся власть Советам!» начался роковой конфликт разнузданных масс с государственностью и порядком в России.
Авантюра Корнилова была прологом к большевистскому государственному перевороту. Если бы не 9 сентября, не было бы и 7 ноября.
Однако сам Корнилов по-своему глубоко любил Россию, и не легкомыслие, но недостаток знания и политического опыта толкнули его на губительную тропу, куда увлекли его определенные безответственные группы финансовых дельцов и политических авантюристов. Завойко, Аладин и компания была лишь случайными людьми с двусмысленным прошлым; за их спиной стояли влиятельные анонимы, которые в решительный момент спаслись, но бросили Корнилова.
Разрешите в заключение привести довольно длинную цитату из письма генерала Алексеева, написанного 12 сентября 1917 года и обращенного к вновь оперившемуся германофилу Милюкову; оно проливает яркий свет на экран восстания Корнилова:
«Дело Корнилова не было делом группы авантюристов, и вы знаете до известной степени, что определенные круги нашего общества не только все знали об этом, не только симпатизировали идее, но помогали Корнилову насколько могли… У меня есть еще один вопрос: я не знаю адресов Вышеградского, Путилова[38] и остальных. Семьи заключенных в тюрьму офицеров начинают голодать, и я настаиваю, чтобы они пришли им на помощь. Наверняка они не бросят их на произвол судьбы и не позволят голодать семьям тех, с кем они были связаны общими узами идеи и подготовки… В таком случае [то есть если это требование не будет немедленно удовлетворено] генерал Корнилов будет вынужден подробно заявить перед судом весь план приготовлений, все переговоры с людьми и группами и их участие, чтобы показать русскому народу, с кем он работал, какие настоящие цели преследовал и как, покинутый всеми в момент нужды, он вынужден предстать перед импровизированным судом с небольшим числом офицеров».
Комментарии излишни.
Словарь имен и названий
Авксентьев — лидер партии социалистов-революционеров. В 1905 году был членом Петроградского Совета рабочих депутатов. Был арестован администрацией Витте в ноябре того же года вместе с другими членами Совета и выслан в Сибирь, откуда ему удалось бежать за границу. До амнистии 1917 года Авксеньтев жил за границей, главным образом во Франции, и принимал активное участие в жизни социал-революционных центров и в партийной прессе. Незадолго до войны Авксентьев со своими друзьями основал газету «Почин», орган социал-революционного ревизионизма, в которой подчеркивал необходимость приведения социалистических принципов в согласие с идеями государства и народности; он также боролся против международного экстремизма в своей партии. Во время войны Авксентьев вместе с Плехановым и другими русскими социалистами, поддерживавшими национальную оборону, начал издавать газету «Призыв», носившую острый провоенный и антигерманский характер, в которой подчеркивалось влияние
