Елена Кочемировская - 10 гениев литературы

По словам П. Семенова-Тян-Шанского, Петрашевский представлял собой «прирожденного агитатора… Стремился он для целей пропаганды сделаться учителем в военно-учебных заведениях». Как-то, пытаясь устроиться учителем, он представил список из одиннадцати предметов, которые мог бы преподавать. «Когда же его допустили к испытанию в одном из них, он начал свою лекцию словами: "На этот предмет можно смотреть с двадцати точек зрения", и действительно изложил все двадцать, но в учителя принят не был».

Петрашевский отличался склонностью к эпатажу: «…не говоря уже о строго преследовавшихся в то время длинных волосах, усах и бороде, он ходил в какой-то альмавиве испанского покроя и цилиндре с четырьмя углами, стараясь обратить на себя внимание публики, которую он привлекал всячески, например, пусканием фейерверков, раздачею книжек. Один раз он пришел в Казанский собор переодетый в женское платье, стал между дамами и притворился чинно молящимся, но его несколько разбойничья физиономия и черная борода, которую он не особенно тщательно скрыл, обратили на него внимание соседей, и когда наконец подошел к нему квартальный надзиратель со словами: "Милостивая государыня, вы, кажется, переодетый мужчина", он ответил ему: "Милостивый государь, а мне кажется, что вы переодетая женщина". Квартальный смутился, а Петрашевский воспользовался этим, чтобы исчезнуть в толпе, и уехал домой».

Таков был человек, у которого зимой 1845 года, по пятницам стали собираться сторонники учения французских социалистов-утопистов, уничтожения крепостного права и установления республиканского строя в России. Кружок посещали многие, и среди них Ф. М. Достоевский, М. Е. Салтыков-Щедрин, А. Н. Плещеев, В. Н. Майков. На собраниях обсуждались проекты освобождения крестьян, введения открытого судопроизводства, проблема свободы печати. Так возник кружок петрашевцев, который через несколько лет стал объектом жестокой расправы государства.

Одной из самых ярких страниц деятельности кружка Петрашевского было издание «Карманного словаря иностранных слов, вошедших в состав русского языка». В слове от издателя пояснялось: "Словарь" – это «не что иное, как краткая энциклопедия искусств и наук, или, вернее сказать, краткая энциклопедия понятий, внесенных к нам европейской образованностью». Всего словарь толковал 4000 слов, среди них «материализм», «мораль», «натуральное право», «национальность» и т. д.

А. И. Герцен считал, что «словарем петрашевцы удивили всю Россию». Руководитель сыска И. П. Липранди, тринадцать месяцев следивший за кружком Петрашевского, писал о «Словаре»: «В нем… с неслыханной на русском языке дерзостью, обнаруживающей предположенную и обдуманную цель – разрушение существующего порядка, велась пропаганда идей коммунизма, социализма, фурьеризма и всевозможно вредных других учений».

В апреле 1846 года двухтысячным тиражом вышел в свет второй выпуск «Словаря» с посвящением брату царя великому князю Михаилу Павловичу. Однако эта уловка не спасла издание: через несколько дней все экземпляры (кроме 345, уже проданных) были конфискованы и, спустя несколько лет, сожжены.

Войдя в кружок петрашевцев, Ф. М. Достоевский стал много размышлять о «мечтателях», считая бездеятельность главным пороком передовых людей сороковых годов, в том числе и большинства петрашевцев. Но «это был только спор, – как говорил Достоевский, – который начался один раз, чтобы никогда не кончиться». Он написал повесть «Белые ночи», где выведен тип «мечтателя» – человека, которому здания интереснее и понятнее, чем живые люди, который, по сути, неспособен к общению с живыми людьми, а тем более к активным действиям. Тема мечтательности стала ключевой и в романе «Неточка Незванова», который Достоевский в силу внешних обстоятельств не закончил. Обстоятельства были следующие: арест и смертный приговор.

В 1848–1849 годах квартира Петрашевского превратилась в политический клуб, в котором обсуждались идеи социалистов-утопистов. Не все участники кружка верили в возможность их реализации. Достоевский, к примеру, считал, что все эти теории не смогут повлиять на дальнейшее развитие России и что нужно обращаться не к западным учениям, а к вековому укладу жизни русского народа.

Одним из активных петрашевцев был Н. Спешнев – богатый помещик, выходец из Курской губернии. Он несколько лет прожил за границей, а летом 1846 года, «проникнутый коммунистическими идеями», возвратился в Россию. Крестьянская революция, по его мнению, была единственным средством «низвержения» самодержавия, и он решил создать тайное общество для подготовки восстания и объявить себя главой партии коммунистов.

В начале 1849 года Спешнев возглавил леворадикальную группировку петрашевцев, склонную к самым решительным действиям и ставящую себе целью осуществить государственный переворот. В эту группу, отделившуюся от остального кружка, входил и Ф. М. Достоевский.

В это время начались обыски – Николай I был обеспокоен революционными настроениями молодежи, и петрашевцы попали под наблюдение. Правительство решило на одном, но показательном примере раз и навсегда продемонстрировать, что новый революционный подъем в России невозможен. Для «показательной порки» были избраны петрашевцы.

В кружок был заслан провокатор, П. Д. Антонелли. Он был определен в департамент внутренних сношений министерства иностранных дел, где служил Петрашевский, сумел войти к нему в доверие, стал бывать на собраниях. Петрашевский даже привлек его к изданию «Карманного словаря». Антонелли, разумеется, доносил обо всем виденном и слышанном, рассказывал об участниках кружка. Слежка продолжалась тринадцать месяцев, и 21 апреля 1849 года шеф жандармов граф Орлов представил царю полный доклад о деятельности кружка. Резолюция Николая I гласила: «Я все прочел; дело важное… оно в высшей степени преступно и нестерпимо… Приступить к арестованию… С Богом! да будет воля Его».

В ночь с 23-го на 24 апреля начались повальные аресты. В списке лиц, которых должны были арестовать, выделялась фамилия Достоевского, около нее стояла пометка, подчеркнутая красным карандашом: «Один из важнейших». 22 апреля, в третьем отделении Собственной Его Императорского Величества канцелярии за № 675 с грифом «Секретно» было оформлено предписание о его аресте:

«Г. майору С.-Петербургского жандармского дивизиона Чудинову.

По высочайшему повелению предписываю вашему благородию завтра, в четыре часа пополуночи, арестовать отставного инженер-поручика и литератора Федора Михайловича Достоевского, живущего на углу Малой Морской и Вознесенского проспекта, в доме Шиля, в третьем этаже, в квартире Бремера; опечатать все его бумаги и книги, оные вместе с Достоевским доставить в третье отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии.