Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев
Возможно, с точки зрения Элиота, этот эпиграф означал, что эпоха его жизни, когда была написана TWL, наконец завершилась.
Вот первые строки поэмы (в переводе Н. Берберовой):
Мы полые люди,
Набитые чучела,
Сошлись в одном месте, —
Солома в башках!
А все же это чучела заговорщиков, пытавшихся изменить мир.
Еще один драматический аспект поэмы – два царства смерти. Одно из них можно назвать царством смерти-в-жизни, а противопоставляется ему царство жизни-и-в-смерти (или после смерти, или – жизни вечной).
Вы, что с глазами открытыми
Перешагнули, не дрогнув,
В иное Царство смерти,
Помяните нас (если вспомните):
Мы не сильные духом погибшие,
Мы полые люди,
Соломой набитые чучела.
Первое царство смерти, в котором и находятся «полые люди», называется у Берберовой «сонным царством смерти» («death’s dream kingdom»). Сергеев его называет «призрачным». К сожалению, все переводы неидеальны. Перевод следующих строк точнее у А. Сергеева:
Я глаз во сне опасаюсь,
Но в призрачном царстве смерти
Их нет никогда:
Эти глаза —
Солнечный свет на разбитой колонне…
В другом царстве есть солнечный свет. Но тот, кто остался в этом царстве, боится встретиться даже с глазами из иного:
Только не ближе —
Только не эта последняя встреча.
«Раздваиваются» и звезды. В одном царстве они падающие или умирающие – есть даже «долина умирающих звезд», окаменевшая челюсть «наших утраченных царств». Эти звезды – явное напоминание о падении ангелов. Тут мы слепы, но если все же появятся глаза – то они появятся как вечная звезда, многолепестковая роза, взгляд из другого царства смерти, единственная надежда пустых людей.
Концовка поэмы начинается с саркастической переделки детского стишка, в котором дети пляшут вокруг шелковицы (mulberry bush) со сладкими и сочными ягодами. У Элиота «полые люди» ведут хоровод вокруг кактуса «в пять часов утра».
Но все же в этой части делается попытка прорваться в другое царство. Однако в падшем мире между идеей и реальностью, между порывом и действием всегда «падает тень». О чем идет речь, подчеркивается словами из молитвы Господней, вынесенными направо от основного текста: «Ибо Твое есть Царство» («For Thine is the Kingdom»). А один из «полых людей», который пытается пересечь границу, может произнести только «For Thine is… For Thine is the…».
Участники «порохового заговора» хотели, чтобы мир кончился взрывом. Последние слова поэмы, что «мир кончается / Не взрывом, но всхлипом» («the world ends / Not with a bang but a whimper»), часто читаются как приговор бессилию современного человека, но могут интерпретироваться совершенно иначе: «всхлип» – это плач младенца, а младенец – возможно, Христос.
Глава девятая. Обращение
1
В конце 1924 года Элиоту представилась реальная возможность оставить работу в банке. Чарльз Уибли, журналист и один из авторов «Крайтириэна», представил его сэру Джеффри Фейберу (1889–1961). Фейбер, до этого занимавшимися изданием научной литературы, намеревался открыть издательство общего профиля «Фейбер и Гуайр» («Faber and Gwyer») в партнерстве с сэром и леди Гуайр. В поисках литературного консультанта он обратился за советом к Уибли, который предложил Элиота.
Первоначально он думал нанять совместителя. Вечером 1 декабря по приглашению Фейбера Элиот зашел к нему домой. В статье о Дж. Фейбере в оксфордском биографическом словаре говорится, что Элиот «очаровал его» и «произвел на него большое впечатление». На следующий день он послал Элиоту записку, где давал понять, что был бы заинтересован, если бы Элиот смог в полной мере посвятить себя новой фирме.
После второй встречи, состоявшейся 11 декабря (одной из тем был «Тhe Criterion» и возможность приобретения журнала издательством), в более подробном письме Фейбер перешел к «стратегическим советам».
«Что произведет благоприятное впечатление на моих директоров <…> это идея, что в вас мы нашли человека, который сочетает литературные таланты с инстинктом делового человека, обладающего широким кругом литературных друзей и который чувствует себя дома как внизу, так и на уединенных вершинах»[440].
В плане деловой репутации пригодилась работа в банке.
Способствовала сближению с Фейбером и растущая религиозность Элиота. Сам Фейбер был близок к католикам – он был внучатым племянником Ф. У. Фейбера (1814–1863), выпускника Оксфорда, англиканского священника, перешедшего в католицизм, автора многочисленных церковных гимнов.
Оформление договоренностей все же требовало времени. Только 6 апреля Дж. Фейбер смог официально пригласить Элиота на должность редактора журнала. Предполагалось, что «Criterion» будет по-прежнему выходить раз в квартал, но уже в издательстве «Faber and Gwyer». Элиоту предлагалась зарплата в £400. Отмечалось, что в перспективе он может стать одним из директоров издательства, и в этом случае его зарплата, как редактора, снизится до £325, но он будет получать дополнительно £150 в качестве директора. Уже через две с небольшим недели Элиота ввели в состав дирекции. Приступить к работе ему предлагалось с 1 июля. Но «Ллойд» также не спешил – уволился Элиот из банка только 2 ноября.
Контракт с «Faber and Gwyer» был заключен на 5 лет. Аванс издательства позволял продержаться несколько месяцев. Заработок составлял примерно ⁴/₅ банковского. И – исключительное везение – Элиот получал возможность сочетать литературную работу с относительно стабильной работой в офисе, избегая случайностей литературного журнализма.
2
Контракт с леди Ротермир заканчивался, но передача журнала в другое издательство, да еще с сохранением названия, не могла обойтись без переговоров. Элиот, опасаясь ее реакции и чувствуя прилив энергии, рассматривал возможность издавать два журнала одновременно. Дж. Фейбер предостерегал его: «Что касается леди Р., я считаю, что при сложившихся обстоятельствах вы должны написать [ей]. <…> Такие вещи невозможно держать в секрете; и будет очень некстати, если новости дойдут до нее, прежде чем она услышит их от вас»[441].
В августе Элиот писал своему поверенному в делах, что леди Ротермир «просит его продолжить [издание] Criterion в течение еще одного года». Он просил поверенного составить новый договор, перечисляя основные пункты. Сторонами будут леди Ротермир и «Faber and Gwyer»; спорные (прежде всего финансовые) вопросы улаживаются между ними. Сам Элиот назначается редактором журнала сроком на один год. Журнал имеет литературно-художественную направленность и не может ассоциироваться с какой-либо политической партией. Элиот имеет полную свободу отбора рукописей
