Александр Петряков - Сальвадор Дали. Божественный и многоликий

— Вы рисуете? Это ужасно. Что может быть хуже, чем женщина-художник. У женщин нет ни малейшего таланта. Талант — это привилегия мужчин.

— А Леонор Финн? — спросила я тихо.

— И она… Правда, она немного лучше всех остальных. Но талант находится в яйцах, а у женщин их нет. Вы согласны?

С этим я была согласна.

— Вы слышали когда-нибудь о великой художнице, равной Веласкесу или Микельанджело? Они — мужчины. Талант, творческая сила заключены в мужском семени. Без яиц творить нельзя. Для женщин творчество проявляется в способности воспроизводить себе подобных, рожать детей. Но женщина никогда не сможет создать Сикстинскую капеллу».

Надо полагать, Аманда восприняла это с пониманием — ведь и у нее были природные признаки мужских достоинств.

В определенной степени она сумела заменить Галу не только на балах и вечеринках. Летом она жила в Порт-Льигате и в качестве хозяйки принимала в доме высокопоставленных гостей; подобно Гале, читала ему в мастерской во время работы, заботилась о нем, развлекала разговорами.

На великосветских вечерах она не терялась в присутствии коронованных особ и таких звезд шоу-бизнеса, как Сергей Лифарь и Бриджит Бардо.

Дали очень любил костюмированные балы, на них он мог блеснуть к тому же еще одним своим талантом — талантом кутюрье. В 1969 году на балу у барона де Реде он решил предстать самим собой, то есть в образе Дали, но с лавровым венком на черном парике «а ля Веласкес», а Аманда была одета цветком мака. А год спустя на Сюрреалистическом балу Дали придумал ей костюм с челюстями акулы и венком из роз, а его самого Аманда везла на инвалидной коляске под большим зонтом, потому что он изображал парализованного.

Узнав, что Аманда ведет дневник, Дали, разумеется, старался говорить то, что хотел бы увидеть записанным для истории, и предупреждал друзей о ее склонности собирать сплетни. Сам он просто обожал сплетни, с наслаждением выпытывал у собеседников тайные причуды сильных мира сего. Вероятно затем, чтобы самому себе простить свои чудовищные слабости.

Благодаря дневнику Аманды, послужившему основой для ее книги, мы узнали о Дали много интересного. Скрытная Гала не дозволяла заглядывать в личную жизнь — как свою, так и мужа, поэтому о привычках и пристрастиях художника мы знаем из книги Аманды Лир. Например, он подолгу не менял нижнего белья, не протирал очков, любил смотреть в домашнем кинотеатре Чарли Чаплина и Бастера Китона, который с молодости был его кумиром, постоянно глазел на порнографические открытки, оставлял их где попало, и служанке приходилось их прятать от чужих глаз. А также без конца рассказывал всякие небылицы: например, что он вместе с Пикассо шлялся по борделям, что его сестра Ана Мария лесбиянка и тому подобные. Любил напевать во время работы народные песенки, знал сотни пословиц и поговорок, охотно вставлял их к месту и не к месту, верил во всякую чепуху, в приметы, а этому он научился у суеверной Галы…

Словом, он представал на страницах воспоминаний Аманды очень непосредственным, с юмором и обаятельными причудами старичком, настоящим испанцем, точнее, каталонцем, — Дали считал себя истинным сыном Ампурдана: хитрым, изворотливым, жадным до денег и скуповатым.

После шестидесяти Дали стал просто невоздержан на всякие вуайеристические удовольствия. Он не только коллекционировал красивых молодых людей и любил видеть их обнаженными, но стал устраивать и оргии. Сам он уже не мог в них участвовать, зато успешно руководил и режиссировал ими; ему, убежденному рукоблуду, особенно нравилось устраивать сеансы онанизма, причем участники жаловались, что он останавливал их перед оргазмом. Иногда в этих спектаклях участвовали и женщины. Дали вспоминал, как одна из участниц, которую, по сценарию, пользовали в анус, кричала: «Я делаю это только ради Божественного! Ради Божественного Дали!»

Как это похоже на описания нравов времен Калигулы или Нерона! Дали все-таки осуществил мечту своего детства — стал в определенном смысле королем со своим двором, который он нарек Двором Чудес.

Хотя, по сути, это был эротический театр, где Дали реализовывал свои сексуальные фантазии вуайеристическим способом.

В один прекрасный день Аманда поняла, что у нее появился соперник, красавец-гей из Колумбии Карлос Лозано, в которого тотчас влюбился Дали, как только тот появился в его Дворе Чудес. Темнокожий черноволосый ацтек просто заворожил Божественного. Он водил его по дорогим ресторанам, музеям и галереям и открывал ему, актеру провинциального калифорнийского театра, мир высокого искусства и помогал понять святые тайны карьеры и успеха. Молодой человек попадал под прицелы фотокамер, становился известен и вскоре, не без помощи Дали, получил роль в аншлаговом мюзикле Уэбера «Волосы».

Карлос решил отблагодарить благодетеля и хотел ему отдаться, но Дали ретировался — он был убежденным онанистом в молодости, а к старости стал убежденным вуайеристом.

Дали как-то показал Аманде и Гале свою новую привязанность. Обеим он не понравился. Оно и понятно — женщины терпеть не могут голубых, и если Аманда не нашла в нем ну просто ничего особенного (она все же была «мальчиком с сиськами»), то Гала возненавидела надушенного красавчика, в разрезе блузки которого был виден живот. Он был до того женоподобен, что на каком-то приеме посол Испании поцеловал ему руку.

Повествуя о Дворе Чудес с его сексуальными шоу, вспоминаешь ироническое изречение Ницше: «Христианство поднесло Эроту чашу с ядом, но он не умер, а только выродился в порок».

Свои эротические спектакли Дали устраивал не только в Париже, но и в Барселоне, в отеле «Риц». В Испании подбором для него мальчиков и девочек, которые должны быть белокурыми, длинноногими и, самое главное, с аппетитными попками во вкусе Дали, занимался некто Жан-Клод дю Барри, бывший манекенщик, создавший в Барселоне фирму эротических услуг для богатых клиентов, отдыхавших на курортах Коста Бравы. Дю Барри сумел потрафить не только великому художнику, но и его жене: ей он подбирал молодых людей — не таких ангелоподобных, как для Дали, а помужественней, в ее вкусе.

Манекенщик был родом из Гаскони, как и легендарный герой Дюма д’Артаньян, отличался веселым нравом и хвастливой болтливостью, и это Дали очень нравилось. Гасконец сам участвовал в досугах Божественного в качестве распорядителя и организатора.

В «Видимой женщине», первой книге Дали, вышедшей в 1930 году, он писал:

«Я расцениваю извращение и порок как самые революционные формы мысли и деятельности, а также считаю любовь единственным достойным занятием в человеческой жизни».