Александр Петряков - Сальвадор Дали. Божественный и многоликий

Нанита и Дали очень сдружились, на что ее муж Калашников (бессмертная огнестрельная русская фамилия) реагировал с добродушием и иронией, зато Гала всерьез обеспокоилась. Еще бы: с малышом Дали такого никогда не бывало. Она решила, что виной тут Нанита, которой захотелось сходить от мужа налево, но потом поняла, что их связывает ностальгия по родине, детству и юности, и успокоилась.

Они и вправду без конца болтали об Испании, читали стихи, пели песни, причем Дали много рассказывал ей о Лорке. Они были очарованы друг другом, и если бы были свободны, наверное, могли и пожениться. У них было много общего, и оба любили друг друга сердечной любовью. Совершенно другой оборот приняли отношения Дали с Амандой Лир, в девичестве Тап, хотя о каком девичестве мы говорим — Аманда Лир была гермафродитом. Она, точнее, он, Ален Тап, под псевдонимом Пеки д’Осло, работал в парижском клубе трансвеститов «Карусель», куда Дали, влекомый любопытством к аномалиям в физиологии и сексе, частенько заглядывал, где с ней и познакомился в 1965-м году. Или с ним? Все-таки с ней, потому что позже Ален Тап сделал себе дорогостоящую операцию на писечке и стал девочкой.

Кто такая Аманда Лир? О ее происхождении известно очень мало. Сама она пишет в своей автобиографической книге «Дали Аманды», что мать ее была русско-татарского происхождения, а отец англичанин. Едва ли это правда. Капитан французской армии в отставке по фамилии Тап едва ли мог быть британцем.

Это была довольно высокая, сто семьдесят шесть сантиметров, особа с длинными ногами и хрипловатым голосом, что позволяло ей имитировать на своих выступлениях Марлен Дитрих, которая, кстати сказать, тоже наведывалась в парижский клуб «Карусель».

Аманда вышла замуж за студента Моргана Пола Лира, шотландца, с которым она познакомилась в каком-то лондонском баре, и уговорила его за пятьдесят фунтов расписаться, чтобы получить британский паспорт.

Первая ее реакция на великого художника была негативной — он показался ей нахальным и развязным шутом. И все же они подружились на долгие годы. Между ними не было тех отношений, что с Галой (он чуть ли не в первую встречу, ничтоже сумняшеся, сказал ей, что он импотент). Говорил ли он правду? У него действительно были проблемы с предстательной железой, но ему в ту пору было всего шестьдесят. Он любил появляться с ней в обществе и делал вид, что она его любовница. Это было и дополнительной рекламой, служило его популярности. Когда он появлялся с ней на людях, журналисты не упускали случая заполнить столбцы своих газет порциями новых сплетен и домыслов.

Когда она появилась в Кадакесе, Гале это очень не понравилось. Она почувствовала в Аманде молодую соперницу — красотка была на тридцать лет младше Дали и на сорок — Галы. Хозяйке Порт-Льигата было уже за семьдесят, и все ухищрения в одежде и макияж не могли скрыть ее увядания. Она перестала ходить в своих любимых коротких юбках, стала носить брюки и короткие куртки, чтобы была видна талия, — сзади она казалась еще привлекательной; постоянно носила темные очки и не появлялась вместе с мужем перед объективами фотокамер.

Поэтому Гала поначалу была настроена весьма агрессивно к новому увлечению мужа и даже пыталась разорвать полотно «Анжелика и дракон», где художнику позировала уже не она, а Аманда. Это было непереносимо! Она пыталась со всей строгостью призвать к ответу малыша Дали, восстановить, так сказать, статус-кво, но он на сей раз был упрям, как никогда, и даже открыто указывал на единорогов, как он называл ее мальчиков, — дескать, нечего на зеркало пенять. Она и вправду, даже в этом возрасте не упускала случая полакомиться молодой мужской плотью.

Поразмыслив, она в конце концов решила не препятствовать связи своего мужа с Амандой. Она очень устала от всего и уже не могла вести его дела и заботиться о нем, как прежде, а в этом он очень нуждался. Он был и останется для нее до конца жизни ребенком, и когда она уезжала на свои сексуальные гастроли, давала все необходимые наставления служанкам Паките и Розе и верному камердинеру Артуро Каминаде, исполнявшему обязанности также и шофера, садовника, он вел в доме и прочие хозяйственные дела, — какие таблетки и когда должен принимать месье Дали, что из еды ему готовить в тот или иной день недели и тому подобное.

Кроме того, она уже не хотела появляться вместе с мужем на приемах, балах, вечеринках, вернисажах и прочих тусовках, ей стали ненавистны светские разговоры, сплетни, а особенно — репортеры и фотографы, от которых она бегала, как от чумы. Любопытно, что на фотографиях, где они были сняты вместе с Амандой, Гала вырезала не только свое обезображенное старостью лицо, но и лицо Аманды — из-за контраста и из ревности.

Итак, Гала не только смирилась с появлением в жизни мужа новой женщины, но и почувствовав, что молодая блондинка также увлечена ее супругом, решила доверить ей своего малыша Дали не только на время своих отлучек и выходов в свет, но и взяла с нее слово и заставила поклясться на иконе Казанской Божией Матери, которая была неотлучно с Галой с самого детства и висела в ее комнате в Порт-Льигате, что Аманда после ее смерти выйдет замуж за Дали и будет о нем заботиться так же, как и она. Аманда поклялась. Но своей клятвы не сдержала. После смерти Галы она была уже известной певицей, и у нее были уже другие интересы.

Благотворным фактором было и положительное влияние новой женщины на творческий процесс художника, а это было для Галы важнее всего прочего. В 60-е годы, до встречи с Амандой, творческая страсть гения стала угасать, и это пугало жену художника больше, чем то, что ее место может занять молоденькая блондинка. Впрочем, этого-то она в глубине души и не боялась, она знала, что Сальвадор никогда не променяет ее ни на кого. Она была очень прозорлива, недаром ее считали ведьмой. Аманда была очень неглупой, хорошо знала европейские языки, интересовалась не только музыкой, но и живописью, хотела стать и художницей. В своих мемуарах Аманда приводит весьма любопытный диалог с Дали на эту тему:

«Я отважилась сказать Дали, что собираюсь стать художницей…

— Вы рисуете? Это ужасно. Что может быть хуже, чем женщина-художник. У женщин нет ни малейшего таланта. Талант — это привилегия мужчин.

— А Леонор Финн? — спросила я тихо.

— И она… Правда, она немного лучше всех остальных. Но талант находится в яйцах, а у женщин их нет. Вы согласны?

С этим я была согласна.

— Вы слышали когда-нибудь о великой художнице, равной Веласкесу или Микельанджело? Они — мужчины. Талант, творческая сила заключены в мужском семени. Без яиц творить нельзя. Для женщин творчество проявляется в способности воспроизводить себе подобных, рожать детей. Но женщина никогда не сможет создать Сикстинскую капеллу».