Владимир Сухомлинов - Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

И. Г. Щегловитов после того мне передавал, что государь, говоря ему о моем докладе и находя мое мнение о снятии мундиров наказанием слишком жестоким, а вернее, предвидя жалобы и ходатайства великих князей, повелел объявить генералам выговор.

Таким образом, вместе с увеличением объема деятельности Главного военно-медицинского управления – в видах улучшения и развития военно-ветеринарного дела – надо было выделить его в особое, самостоятельное ведомство. В составе медицинского управления оно прозябало в виде небольшого отдела. Как неудовлетворительно поставлена была в войсках ветеринарная помощь, можно судить по штатам, определяющим на кавалерийский полк, то есть на тысячу лошадей, всего одного врача. Казачьим полкам, между прочим, совсем такового не полагалось.

Конский состав армии представлял из себя такое ценное имущество, что забота о сохранении этого богатства заслуживала большего внимания. Тогда я доложил государю, что прежде всего необходимо выделить в самостоятельное управление ветеринарную часть и затем во всех полках нашей конницы ввести в штат старшего и младшего ветеринарных врачей. Государь без малейшего колебания эти предложения мои утвердил и приказал приступить к проведению их в жизнь, что и было исполнено.

Когда я докладывал об этом государю, то его величество озадачил меня вопросом: «Странно, как на это до сих пор не обращено было внимания. Чем это объяснить? Ведь я сам знаю, какой переполох поднимался каждый раз, когда появлялся сап, инфлюэнца. Спасибо Александру Петровичу Ольденбургскому, хоть он в роли любителя занялся этим делом».

С принцем Александром Петровичем Ольденбургским тяжело было иметь дело, многие его совсем не понимали, но по существу все помыслы, все начинания принца зиждились на органической потребности «творить благо».

К прискорбию, желание творить не всегда совмещается с умением и способностью проведения в жизнь задуманного. Этот дефект был именно у Александра Петровича, вдобавок к бьющей у него всегда ключом энергии. То, что при подобной комбинации получалось на деле, было иногда комично и укрепило за ним название «Сумбур-паши». Оно характерно подходило к нему, потому что у себя во дворце он часто ходил в шапочке, напоминающей феску, а когда принимался лично водворять порядок в каком-нибудь деле, то набрасывался с таким азартом, что на первых порах возникал именно сумбур…

После несчастной японской войны наш корпус офицеров «в авантаже не обретался», как говорили в доброе старое время.

Много дельных (лучших) офицеров старой армии, отправившихся добровольно из всех гарнизонов на защиту отечества, или пали на полях сражений Маньчжурии, или вернулись больными и калеками. На родине они застали развал и гражданскую войну. Сохранившаяся после японской войны в армии система безответственности, в особенности захватным правом присвоенное великими князьями вмешательство в дела армии и флота, при личной безответственности в качестве членов царствующего дома, да к тому же присоединившиеся интриги в Государственной думе против военного ведомства, – все это не могло способствовать поднятию в обществе воинского престижа и звания.

Это упадочное состояние, дошедшее даже до того, что число кадетов в корпусах катастрофически понизилось вследствие усилившегося поступления молодежи в гражданские заведения, объяснялось известными хозяйственными переменами во всей стране. Министр финансов наделил своих чиновников, в особенности тех, которые имели дело с пошлинами и винной монополией, прекрасными окладами, что давало ему возможность набрать наилучших кандидатов. Железнодорожное ведомство точно так же блестяще обустроило своих служащих. Вследствие этого среди молодежи зародился сильный интерес к техническому призванию, что при начавшемся индустриальном развитии России обещало хорошие результаты в будущем.

Наряду с этим в высших учебных заведениях господствовал дух неподчинения, как я уже об этом говорил, и от этого не застрахованы были и военные школы.

К тому же находились ненаходчивые и нервные начальники, которые склонны были из мухи делать слона. Только одна энергичная, непреклонная и сознательная воля могла бы найти выход из такого положения…

Труднее всего было справиться с артиллерийским ведомством. Главное артиллерийское управление находилось в цепких руках великого князя Сергея Михайловича. Его именем прикрывались явные злоупотребления, от которых, в первую очередь, страдало изготовление вооружения. Согласен был и государь, что великому князю не следовало бы стоять так близко к столь ответственному делу. Но при сложившихся условиях это было легче решить, чем привести в исполнение…

Когда я принимал должность военного министра, со всех сторон только и приходилось мне слышать о том, что Главное артиллерийское управление – самое слабое место в военном ведомстве и что в нем глубокие корни пустило взяточничество. Знал об этом и государь, высказавший мне однажды, что такого же мнения об этом учреждении держался и покойный император Александр III.

Но, к сожалению, вследствие руководства этим управлением великого князя Сергея Михайловича, оно оказалось, по остроумному выражению генерала Поливанова, «настолько забронированным, что его нельзя было пробить никаким бронебойным снарядом».

При обозрении Пермского завода, который планировалось приспособить для отечественного производства пушек соответствующего типа, я натолкнулся на почти изготовленное 11-дюймовое орудие. Полтора года ожидало оно окончательного завершения единственно лишь вследствие задержки ответа из Петербурга по поводу явной ошибки в чертеже затвора. Когда же по возвращении я заехал в Главное артиллерийское управление и учинил разнос за такую канцелярскую волокиту и небрежность, вызвавшую увольнение с завода опытных мастеров, то его высочество не упустил случая сейчас же сочинить грязную инсинуацию по поводу моей поездки на этот завод, объясняя ее единственно стремлением к увеличению отпуска мне прогонных денег от казны.

Сам же великий князь проявлял к заводу Шнейдера-Крезо настолько необъяснимое, с точки зрения государственных интересов, пристрастие, что всякое внимание к предложениям других фирм вызывало у него какую-то ревность и даже намеки на материальную заинтересованность. Таким образом, получался какой-то заколдованный круг, в смысле проявления со стороны непосредственного руководителя артиллерийским ведомством Сергея Михайловича решительной оппозиции против возникновения у нас внутри страны нового, частного, мощного артиллерийского завода, по примеру крупных европейских государств.