Рефат Аппазов - Следы в сердце и в памяти

Во второй половине 1947-го года стало известно, что через 6-8 месяцев под жильё будет сдан целый посёлок из финских домиков, построенных немецкими военнопленными, и что семейные молодые специалисты могут претендовать на это жильё. К концу года уже просочились сведения о "счастливчиках", попавших в утверждённый список. Среди них был и я. Получение такого жилья позволило бы перевезти сюда дочку и тёщу, которые находились, как уже писал, в Сталино, и нам было бы спокойнее, как бы материально ни было тяжело. Мы с женой несколько раз ходили к этим домикам, присматриваясь к ним, как к вершине мечтаний, и пытались угадать, который из них окажется нашим. Где-то в середине февраля 1948-го года поползли зловещие слухи о том, что некоторые из этих домиков захвачены незаконными жильцами и, поскольку у этих людей жилья не было, выселить их не удастся. Встревоженные таким ходом событий, мы собрали небольшую группу будущих жителей этих домиков и обратились к заместителю начальника СКБ - Специального конструкторского бюро, в состав которого входил и наш Королёвский третий отдел. Петр Николаевич Байковский - так звали этого заместителя - сказал, что распределение уже проведено, у него этот список имеется, но партком и завком тянут с утверждением и заселением, создавая конфликтную ситуацию. Он подтвердил, что действительно уже несколько домиков заняты самовольно и такая же угроза нависает над другими. Он, как нам показалось, даже обрадовался нашему приходу, ознакомил нас с планом посёлка, каждому показал расположение предназначенного ему дома и сказал: "Если дома захватывают незаконные жильцы, почему их не могут захватить законные? В случае неприятностей, ссылайтесь на меня, скажите, что вам разрешил вселиться Байковский". Нам только этого и надо было. Ободрённые успехом переговоров, мы решили провести "операцию" ближайшей же ночью, не откладывая ни на один день, опасаясь, что днём нам могут помешать представители властей. Кроме того, мы узнали, что двое законных хозяев уже вселились без излишнего шума в свои дома несколько дней тому назад. Один из них нас поучал: "Когда утром придёт к вам начальник жилищного управления с угрозами по поводу ваших незаконных действий, в дом его не пускайте. Возьмите топор в руки и предложите ему не приближаться к вам во избежание несчастья. Скажите, чтобы он шёл в партком, завком, к Байковскому и ещё кое-куда - в зависимости от вашего народного словарного запаса. И в течение нескольких дней ни одного часа не оставляйте дом пустым. Он человек трусливый, ничего вам не сделает, погрозит, погрозит и уйдёт".

Как только наступила ночь, четверо мужчин, взяв необходимый инструмент, отправились к своим домам, чтобы врезать или навесить на дверях замки. На улице был страшный холод, в воздухе искрилась в лунном свете какая-то снежная пыль, под валенками скрипел плотный снег. Мы со стороны, вероятно, походили на злоумышленников, идущих на какое-то страшное дело. В посёлке было спокойно, сторожей или какой-либо охраны мы не заметили, и каждый сначала робко, а затем под действием мороза все смелей стал делать свое дело. Самое трудное заключалось в том, что двери были заколочены огромными гвоздями. С помощью топоров, ломиков, гвоздодёров и клещей с большим трудом удалось вскрыть их. А навесить амбарные висячие замки на солидных кольцах, которыми мы все запаслись, было уже значительно легче. Нам, видимо, было невдомёк, что сорвать хорошим ломиком наши замки с кольцами было гораздо легче, если кому вздумается, чем взломать пробитую гвоздями дверь. Однако от своей работы мы получили и большое удовлетворение, и какое-то моральное облегчение.

На следующий день рано утром мы с женой погрузили на детские санки вязанку дров, пару табуреток, кипу газет, тряпки, ведро, кулёк картошки, кое-что из посуды и отправились осваивать свой дом. Он нам показался необычайно просторным. Из входной двери попадали прямо в кухню, через которую можно было войти в комнату. На кухне была выложена невысокая кирпичная печка для приготовления пищи. Комната представляла собой помещение с высокой, голландского типа печью посередине, с помощью которой образовалось нечто вроде ниши или небольшой второй комнатки без дверей и окон. Эту нишу предполагалось, видимо, использовать как спальню. Из комнаты площадью в 15 квадратных метров на южную сторону выходило широкое окно, через которое вся комната заполнялась ярким светом морозного февральского солнца. Стены комнаты были покрыты тонким разрисованным картоном наподобие обоев, а на кухне деревянные стены оставались чистыми. Хорошо поструганные и плотно пригнанные доски на полу и потолке не были покрашены и издавали приятный запах свежего хвойного леса. Дом был предназначен для двух хозяев, и, войдя в него с другого торца, можно было обнаружить точно такую же квартиру, но мы пока не знали, кто будет нашим соседом через стенку. К каждой квартире был придан земельный участок размером в 6-7 соток, с небольшим шлакобетонным сарайчиком и дощатым туалетом. Воду надо было брать из колонки на улице, подступы к которой весьма затрудняла ледяная горка вокруг неё, образовавшаяся из-за постоянно текущей воды во избежание замерзания. К привезённым нами дровам присоединили раздобытые где-то неподалёку остатки строительного мусора, несколько мешков опилок и стружек, какие-то деревянные колья и растопили печку, сначала на кухне, а затем и в комнате. Согрели воду для мытья окон и полов, сварили картошки для поддержания физических сил, и дом стал понемногу приобретать жилой вид под натиском тепла и запахов. На верхнюю часть окон сразу же прикрепили газетные полосы в виде занавесок, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что здесь уже живут, дом обитаем. На наше счастье, печи горели хорошо, тяга была отличной и надо было только научиться управлять задвижками, чтобы не упускать лишнее тепло на улицу, но и не угореть, да и предстояло где-то запастись дровами, которых требовалось, судя по первому нашему опыту, много, даже очень много. Не успели мы ещё освоиться, как явился тот самый представитель жилищного управления, который назвался комендантом, и потребовал либо представить ордер на вселение, либо немедленно освободить дом. "В противном случае, - сказал он, - я вынужден буду выдворить вас с помощью милиции". Дальнейший разговор происходил по уже подготовленному сценарию. Держа топор в руке, я ему в угрожающих тонах посоветовал не приближаться к двери дома. "Меня с женой и ребенком выкинули из общежития, и нам некуда деваться", - сказал я. Он ответил, что не допустит самовольных захватов и сейчас приведёт милицию. В ответ я ему предложил сначала пойти к Байковскому и ознакомиться со списком на вселение, а затем уже привлекать милицию. Тут он стал жаловаться на то, что, если дело так пойдёт, то вскоре все дома окажутся захваченными до выдачи ордеров. В общем, через несколько минут мы расстались довольно мирно, и я понял, что никаких силовых акций не последует.