Петр Брайко - Партизанский комиссар

Наплавной мост через Припять был готов. Эта шаткая переправа была сооружена благодаря героическим усилиям наших саперов и всех путивлян. Несколько рот уже перебрались в кромешной темноте на другой берег Припяти. По колено, а то и по пояс в воде мы перешли через реку. Особенно тяжело было с подводами, не говоря уже о пушках!..

Часам к десяти утра наш Кролевецкий отряд перебрался тоже на тот берег. Там, в прибрежном овражке, подступавшем почти к самой воде, встретил нас Руднев. Комиссар был без шинели, в генеральской форме.

- Вот хорошо, вы подоспели вовремя! - обрадовался он, увидев нас с Подоляко. - А то противник, окопавшийся в селе Вяжище, стремится сбросить нас в реку. Надо этот вражеский батальон немедленно уничтожить! Обойдите его лесом и ударьте по нему с тыла.

Мы с ходу бросились на помощь 4-й роте Пятышкина, которая мужественно отбивала атаки противника и вскоре полностью уничтожила вражеский батальон.

Часам к двенадцати, когда все ковпаковцы и наумовцы переправились, наши партизанские саперы разобрали наплавной мост, скатали в мотки тросы, которые Ковпак и Руднев везде возили с собой, как "палочку-выручалочку".

Когда мы все уже были на западном берегу Припяти, каратели, подтянув подкрепление, начали наступать на нашу вчерашнюю оборону. За авианалетом и длительной артподготовкой последовала атака пехоты и танков. И тут фашисты поняли, что одурачены...

Потеряв за сутки около полутора тысяч солдат и офицеров, более десяти танков и бронемашин, наступавшие каратели так и не увидели партизан, уничтожавших противника из засад.

- Вот что такое - партизанский маневр!.. - с удовлетворением сказал Руднев, когда мы анализировали эту операцию на очередной "ковпаковской академии".

А секретарь ЦК КП(б) Украины Демьян Сергеевич Коротченко, находившийся в то время у нас в соединении и сам участвовавший в строительстве переправы, так оценил своеобразный бой в "Мокром мешке":

- Форсирование вашим соединением такого крупного водного рубежа, как Припять, можно по масштабу смело приравнять к любой армейской операции, где действуют целые корпуса!..

И верно, наши боевые действия развернулись тогда на шестидесятикилометровом фронте, хотя обороняли этот широченный участок, на который навалилось столько войск и техники, всего около тысячи человек несколько маленьких отрядов.

Вырвавшись из "Мокрого мешка", соединение направилось на запад.

Остановились мы в лесу на берегу реки Уборть, недалеко от Милошевичей. В этом же районе собрались партизанские соединения: Федорова, Сабурова, Наумова, Мельника, Маликова, Таратуты, Шитова, Бегмы, Кизи и другие.

Здесь Демьян Сергеевич Коротченко провел по поручению ЦК КП(б)У знаменитое совещание командиров и комиссаров партизанских соединений. На этом совещании с особенно яркой, взволнованной речью выступил Руднев. Он сказал, что партизаны выросли в огромную армию, внушающую ужас оккупантам.

- Но ведь мы, партизаны, еще не делаем и десятой части того, что могли бы сделать!.. - увлекшись, воскликнул он. - Чтобы действовать с той эффективностью, которая стала возможной благодаря победам нашей Красной Армии на данном этапе войны, мы должны предъявлять к себе все более и более высокие требования! Ведь если бы все мы сейчас по единому, точно разработанному плану разошлись веером подальше на запад, в самые разные области оккупированной врагом зоны, на линию Ковель - Луцк - Львов Стрый - Станислав, до самых Карпат, и одновременно ударили бы по крупным административным центрам, то оккупанты сами, даже не дожидаясь ударов Красной Армии, побежали бы с нашей земли!..

Ковпак, слушая речь своего комиссара, довольно улыбался. А когда тот кончил, бросил реплику с места:

- А шо? Я согласен! Можно и в Карпаты!..

Предложения комиссара и самого Ковпака были взяты за основу, когда ставились боевые задачи всем соединениям.

И ковпаковцы сразу же после этого совещания начали готовиться к новому рейду - в Карпаты. Пользуясь лесным аэродромом Сабурова, который находился в десятке километров от ковпаковского лагеря, мы получали с Большой земли взрывчатку, боеприпасы, новое автоматическое оружие. Обратными рейсами отправляли на Большую землю раненых, больных и, конечно, почту.

Все эти дни в нашем лагере и особенно в штабных палатках кипела работа: готовился боевой отчет, составлялись наградные листы и представления к очередным воинским званиям - на командный и политический состав. Проводились партийные и комсомольские собрания. На них решалась одна задача: подготовка к предстоящему рейду.

Особенно бурными и многочисленными были комсомольские собрания, которые, как всегда, проводил помощник Руднева по комсомолу Михаил Андросов. Ведь комсомол представлял основную боевую силу нашего соединения: воевала-то большей частью молодежь! Именно он, комсомол, проводил в жизнь все решения командира и комиссара соединения.

Поэтому сейчас, когда речь шла о боевой готовности подразделений к предстоящему рейду, секретарь ЦК ЛКСМУ Николай Кузнецов, прилетевший во вражеский тыл вместе с Коротченко, видел, как на ладони, всю комсомольскую жизнь нашего соединения.

Много работы было и у секретаря парткомиссии Панина. Посыпались заявления о приеме в партию. На одном из заседаний парткомиссии был принят кандидатом в члены ВКП(б) и сын нашего комиссара, Радий Руднев, который по праву считался ветераном соединения. Партизанить он начал вместе с отцом еще 9 сентября 1941 года.

Крепко обняв сына, Семен Васильевич сказал слова, которые запомнились всем нам:

- Поздравляю тебя, сынок, с высоким званием коммуниста-ленинца. Береги в чистоте это почетное звание, как берегут его твои поручители: Ковпак, Базыма, Панин. И как твой отец...

По лагерю ходили неутомимые гости с Большой земли: секретарь ЦК КП(б) Украины Демьян Сергеевич Коротченко и молодой симпатичный генерал, начальник Украинского штаба партизанского движения Тимофей Амвросиевич Строкач.

Приезжие беседовали с партизанами или совещались между собой. Частенько Демьян Сергеевич с глазу на глаз обсуждал что-то с Ковпаком, вписывая столбиком цифры в свой блокнот. А Строкач затевал долгий разговор с полюбившимся ему комиссаром Рудневым. Их взаимная симпатия, дополнявшая обычные деловые взаимоотношения, была всеми замечена. И любящие порассуждать о жизни бывалые ковпаковцы объясняли ее так:

- Конечно, оба - кадровые военные с молодых лет, оба в пограничных районах служили, всю жизнь начеку!.. И главное, характеры у нашего Семена Васильевича и у Строкача - такие похожие, словно одна мать обоих воспитала!..

И верно: простота, доступность и добросердечие обоих были общеизвестны. А лично я имел причины любить и уважать их вдвойне.