Кристофер Роннау - Кровавые следы. Боевой дневник пехотинца во Вьетнаме.

Когда взошло солнце, мы нашли следы крови. Внутри Чон Джао мы заметили кусок окровавленной ткани рядом с неглубоким колодцем. Один из солдат прыгнул вниз, недолго повозился там и вылез с АК-50[179]. Это была улучшенная версия стандартного АК-47 с облегчённым пластмассовым прикладом вместо старомодного и тяжёлого деревянного. Также он имел небольшие изменения в механизме крепления магазина. В небольшом туннеле под одной из хижин поймали вьетконговского медика. Еще несколько человек задержали, как подозреваемых ВК.

Хотя внутри деревни кипела деятельность, большая часть следующего дня прошла довольно скучно для нас, стоящих часовыми по периметру. От нечего делать я воткнул в земляную насыпь возле своей позиции американский флажок четыре на шесть дюймов[180] на палочке, так что теперь, чтобы чем-то себя занять, я мог смотреть, как он плещется на ветру. Флажок валялся у меня в рюкзаке с неизвестной целью.

Около полудня я соврал, что почти у всех парней из 3-его отделения, включая и меня, закончилась вода, и вызвался пойти в деревню с кучей фляг, чтобы их наполнить. Мой манёвр сработал.

Весь следующий час я болтался по деревне. Американцы и АРВН обыскивали хижины. Жители сидели группами, и с ними проводили какие-то беседы. Им раздавали множество продуктов, риса и консервов. Группа американских медиков устроила посреди деревни приёмную за складным столом, уставленным медицинскими принадлежностями. Казалось, каждая мать в деревне тащит всех своих детей на осмотр. То и дело я видел пролетающие над головой вертолёты и слышал, как громкоговорители объявляют что-то по-вьетнамски.

Достаточно проболтавшись по округе, я возвратился на свой пост и продолжил свой монотонный день. К счастью, оживление в деревне утихало, и операция шла к концу. Рота солдат АРВН покинула деревню, проходя мимо нас. Один из них нёс винтовку М-1 времён Второй Мировой войны с винтовочной гранатой на конце ствола. Это оружие всего на один шаг ушло от кремнёвого штуцера. Оно было таким архаичным, что вы его уже не встретите даже в фильмах про войну. Я предложил ему свою М-16 на обмен, на что он с радостью согласился. Его лицо расплылось в широкой улыбке, когда он двинулся ко мне. Он думал, что я это серьёзно. Совершив обмен, я расхохотался во весь голос. Кому нужна его старая железяка? АРВН не выглядел слишком удивлённым, но, наверное, был слегка разочарован, когда я поменял оружие обратно. Если бы эту сцену видел Фэйрмен, его хватил бы апоплексический удар.

Большую часть следующего дня рота провела в пути или готовилась отправиться в путь. Мы двигались медленно, часто останавливались и пару раз меняли направление. Растительность на уровне колен и ниже была необычайно густой. Не думаю, что мы много прошли.

Один раз наш взвод остановился, чтобы уничтожить самую гнусную мину-ловушку, что мне приходилось видеть. Она состояла из растяжки примерно в футе на землёй, которая тянулась к двум 60-мм миномётным минам, укреплённым на дереве на высоте примерно моего кадыка. Они были так скреплены, чтобы взорваться одновременно. Они могли бы разнести всё отделение. Взрывом запросто убило бы полдюжины наших. Несколько коротких веток с листьями были прицеплены к снарядам, чтобы скрыть их. Листья к этому времени высохли и пожелтели, отчего они стали выделяться на фоне зеленеющей окружающей растительности. Пожалуй, это и привлекло внимание нашего головного, Киркпатрика, к угрозе, и спасло всех нас. Мы уничтожили ловушку на месте с помощью пластичной взрывчатки.

Позже нам пришлось расчищать заросли, чтобы добраться до земли, в которой нам предстояло отрыть ячейки. Всё шло гладко, пока Тайнс не наткнулся на крупную змею, которая тут же поползла в сторону Хьюиша. Тайнс так разволновался, что даже начал заикаться, предупреждая Хьюиша, а затем разразился монологом о том, что не собирается проводить ночь на природе с бамбуковой гадюкой. Ломая спички, он зажёг несколько костров вокруг того места, где видел змею. Огонь начал распространяться от нас в сторону змеи, но в то же время и к нам, нашему снаряжению и нашим неоконченным ячейкам. Сиверинг первый выразил неодобрение, громко протестуя, когда ему пришлось спасать свой рюкзак и винтовку от пламени. Мы все сделали то же самое, а затем ещё некоторое время стряхивали угольки с одежды и переходили с места на места, когда облака дыма слишком долго посягали на наш воздух для дыхания. Постепенно огонь прогорел.

Вторая серия возражений последовала от местных ВК, которые, по видимому, сочли дым от нашего пожара сигнальным маяком для наводки и выпустили по нам миномётную мину. Она ударила в дерево перед нашими ячейками и взорвалась, словно зенитный снаряд, на высоте футов в тридцать[181]. Стоявший возле меня Ирвинг стал единственным пострадавшим. Он застонал, когда горячий осколок оставил двухдюймовую[182] рваную рану на его правом предплечье, но не застрял в теле. Это было неприятно, но жизни не угрожало. Док перевязал его. Ирвинг должен был получить «Пурпурное сердце», и не более того. Ему, разумеется, не светила отправка обратно в базовый лагерь, чтобы обратиться к настоящему доктору. Как считали в пехоте, если кровь не течёт и нет отсутствующих частей тела, то нет ничего серьёзного. Док не зашивал раны в поле, так что Ирвингу предстояло остаться с большим шрамом.

Вдобавок ко всему нам не довелось ночью поспать. После всего пережитого — густых зарослей, змеи, пожара и взрыва мины — нас отправили в засаду.

Ап Бау Банг, который мы называли просто Бау Банг, был отстойным местом. Возможно, как раз поэтому наш взводный патруль на следующий день отошёл всего на два клика, две тысячи метров от периметра. Мы уже почти разделались с патрулированием, и подошли на двести метров к остальной роте, когда поступил вызов по рации от сержанта Альвареса. Его отделение обнаружило свежую кучку человеческих экскрементов, о чём они доложили Фэйрмену. На туалетную бумагу не было никаких намёков, что привлекло их внимание, потому что обычно именно вьетконговцы не располагают ей в джунглях. Я не знаю точно, чем они пользовались, возможно, сухими листьями или небольшими пучками травы, если только они не находились вблизи ручья, который можно было бы использовать в качестве биде. Фэйрмен сказал Альваресу оставаться на месте, а затем связался с капитаном Бёрком в роте, чтобы выработать стратегию.

На середине патруля Джилберт передал мне пулемёт, чтобы я его нёс. Он выглядел уставшим больше обычного и хотел некоторое время идти с моей лёгкой М-16, так что мы поменялись оружием. Он не очень часто меня об этом просил. При весе пулемёта в двадцать три фунта[183] нетрудно понять, как он может со временем вас измотать. К счастью для Джилберта, он был крупнее и мускулистее меня.