Джордж Бьюкенен - Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910–1918

В начале апреля я вместе с женой и дочерью выехал в Крым для отдыха, в котором я сильно нуждался. Ничто и никогда не доставляло мне такого наслаждения, как те две недели, что мы там провели. После льда и снега Петрограда как приятно было узнать Россию с солнечной стороны. Мы упивались чудесной голубизной моря, которое носит столь неподходящее для него имя – Черное, и романтическими видами по берегам. Проведя несколько дней в Севастополе, мы поехали в Ялту, и, поскольку правительство любезно предоставило в наше распоряжение на все время путешествия удобный салон-вагон со спальными местами, а также автомобили, которые подавались по первой же нашей просьбе, мы могли совершать экскурсии по всем окрестным достопримечательностям. Единственное неудобство заключалось в том, что власти настаивали на придании моему визиту официального характера. Всюду, куда бы мы ни пришли, нас встречали хлебом-солью и приветственными речами, на которые мне приходилось отвечать. В яхт-клубе в Ялте в нашу честь выставили почетный караул из учеников гимназии, которые готовились к военной службе, и оркестр играл «Боже, царя храни». В Ливадии, где мы присутствовали на открытии госпиталя для раненых, основанного императрицей, имена английского короля и королевы были упомянуты в молитвах во время православной службы, предшествовавшей церемонии, а на последовавшем за ней обеде тосты за здоровье их величеств были с энтузиазмом подхвачены всеми присутствующими. На одной из красивых вилл из тех, на которых мы побывали, нас встречали хлебом-солью на серебряном блюде, а после отъезда мы обнаружили в автомобиле дюжину бутылок старого бургундского, достоинства которого я воспел, попробовав его за обедом.

Невероятно грустно оглядываться на те ушедшие счастливые дни и думать о бедах и несчастьях, обрушившихся на тех, кто принимал нас с такой добротой и гостеприимством.

По дороге домой мы переехали Ай-Петри и попали в Кокос, татарскую деревню, где мы пообедали с князем Юсуповым на его великолепной вилле, построенной в восточном стиле. По прибытии жители деревни встречали нас хлебом-солью, а староста произнес длинную речь (ее переводил нам князь Юсупов), в которой он выразил восхищение Англией и призвал благословение Божие на ее монарха. Затем мы продолжили наше путешествие и вечером прибыли в Бахчисарай – бывшую резиденцию крымских ханов, – рядом с которым находится разрушенный город, оставленный сто лет тому назад своими обитателями – караимами, старинной иудейской сектой, чье положение было гораздо лучше, чем положение обычных евреев в России. В 1916 году их потомки все еще проводили службы в синагоге – единственном уцелевшем в городе здании, и в нашу честь там была проведена специальная служба, во время которой произносились молитвы о здоровье короля и королевы. После церемонии нам подали чудесный чай с такими деликатесами, как варенье из лепестков роз, горячие медовые пирожки и что-то вроде девонширского крема. Затем нас пригласили на обед в старый дворец Бахчисарай – хотя аппетита у нас уже почти совсем не было – и после этого нас отвели в мечеть, где мы наблюдали странное представление секты танцующих дервишей. После этого мы поехали на станцию, где нас ожидал наш вагон, и возвратились в Петроград, остановившись по дороге на двенадцать часов в Киеве.

Несколько дней спустя, 5 мая, у меня была продолжительная аудиенция у императора, во время которой его величество затронул множество различных вопросов. Он начал с расспросов о моей поездке в Крым и о моих прогулках по горам, поскольку сам был страстным любителем пеших прогулок и неизменно доводил своих спутников до полного изнеможения. Затем он заговорил о положении на фронте и о готовящемся наступлении Брусилова. В связи с этим я поднял вопрос о железнодорожном транспорте и обратил внимание императора на перегруженность Транссибирской железной дороги и необходимость скорейшего завершения строительства мурманской ветки. Его величество ответил, что он полностью осознает необходимость устранения заторов на Транссибирской магистрали, а что касается мурманской трассы – он уже сказал министру путей сообщения, что, если дорога не будет построена к концу года, он передаст контроль за ее строительством другому лицу. Затем император выразил восхищение щедрой помощью, которую оказывали ему наши доминионы и колонии, и расспросил меня о шагах, которые мы собираемся предпринять в направлении федеративного устройства империи. В конце он заговорил о своем желании установить после войны тесное экономическое сотрудничество между Россией и Великобританией. Я заметил, что перспективы такого сотрудничества будут зависеть от того, готова ли будет экономика России преодолеть идею запретительных пошлин на все иностранные товары. На это император ответил, что Россия еще долгие годы не сможет самостоятельно удовлетворять все имеющиеся у нее потребности, и поэтому ей следует привлекать для развития своей промышленности британский капитал и британских экспертов.

Несколько недель спустя я снова покинул Петроград, чтобы выполнить свое давнее обещание – пообедать с британской колонией в Москве и встретиться с мэром и высшими гражданскими и военными чинами администрации города. Обед уже подходил к концу, когда господин Челноков сообщил мне о намерении городской думы избрать меня почетным гражданином Москвы – честь, которая до меня была оказана лишь восьми русским и одному иностранцу.

На следующий день я вместе с моей женой и секретарем был приглашен присутствовать на чрезвычайном заседании Думы. Зал для заседаний, в который нас провели, представлял собой длинную комнату с рядами высоких скамей по обеим сторонам, заполненными с одной стороны депутатами, а с другой – приглашенными гостями. Мэр и муниципальные советники сидели за столом в центре зала, лицом к депутатам, а нам отвели места напротив них, рядом с другими почетными гостями. Заседание началось с обсуждения городских вопросов, и, когда с этим было покончено, меня пригласили выйти и сесть рядом с мэром. Господин Челноков произнес речь на русском языке, в которой он предложил «в знак нашей симпатии к великой и доблестной британской нации, а также искренней дружбы и глубокого уважения» мою кандидатуру для избрания почетным гостем Москвы. Предложение было принято всеобщим одобрением, и господин Челноков, повернувшись ко мне, спросил, принимаю ли я это предложение. Я выразил свое согласие заранее заготовленной речью на русском языке. Тепло пожав мне руку, господин Челноков вручил мне дар города Москвы – необычайной красоты икону XV века, с изображением святого Георгия, поражающего копьем змея. В заключение он сказал, что специальное кресло с выгравированным на нем моим именем всегда будет ожидать меня в зале заседаний городской думы в знак признания моих услуг и доброго взаимопонимания, существующего между нашими странами.