Джордж Бьюкенен - Мемуары дипломата

Бьюкенен Джордж

Мемуары дипломата

От издательства

В архивах, на дальних полках библиотек, а зачастую и в глухих шкафах отделов "спецхранения" скопились настоящие сокровища, которые до недавнего времени были практически недоступны даже исследователям, не говоря уже о просто читателях. Вместе с тем интерес к книгам и документам отнюдь не праздный, ибо в них - историческая память народа.

Публикация серии "Россия в мемуарах дипломатов" призвана прежде всего восполнить пробелы в исторических знаниях наших современников. Вместе с тем эти книги способны донести до читателей аромат эпохи. Этой цели будет служить полное, без изъятий воспроизведение средствами современной полиграфии, в том числе и в виде факсимильных репринтов, изданий прошлых лет, ставших библиографической редкостью.

Представляется также чрезвычайно важным дать читателю возможность вслед за авторами дневников или мемуаров не только окунуться в поток событий и вглядеться в череду исторических персонажей, но и увидеть их со стороны, глазами всегда заинтересованных, хотя зачастую и недоброжелательных, наблюдателей. Авторов книг этой серии уравнивает только дипломатический статус, который скрывает разные характеры, темпераменты и даже разные профессии - от купца до разведчика.

Война и революция в изображении английского дипломата

1.

Мемуары Джорджа Бьюкенена, недавно вышедшие в 2-х томах в Англии{1}, несомненно, представляют большой исторический интерес. В течение почти полувека Бьюкенен нес дипломатическую службу в Европе, кочуя из Австрии в Германию, из Софии в Петербург и т. д. Особое значение представляют его воспоминания благодаря тому, что дипломатическая служба Бьюкенена главным образом протекла в Болгарии (с 1904 по 1910) и в России (с 1910 по 1918). Являясь представителем Англии в этих странах в наиболее критические годы, Бьюкенен наблюдал, вернее, сам принимал участие в подготовке мировой войны, находился в центре сложных балканских и русско-английских отношений и, наконец, очутился в водовороте сначала февральской, а затем и Октябрьской революции.

Всякие воспоминания, конечно, неизбежно отличаются субъективностью. Необходимо поэтому прежде всего в общих чертах уяснить: какова же физиономия самого Бьюкенена? Мемуары дают чрезвычайно много материала для ответа на этот вопрос. Мы имеем перед собой типичнейшего представителя европейской дипломатии накануне мировой войны; недаром сам же Бьюкенен шутя заявляет, что, подобно поэтам, он "родился" дипломатом. Полувековая беспрерывная служба, ряд отличий, ответственные дипломатические посты - все это доказывает, насколько высоко ценило английское правительство Дж. Бьюкенена. мировых событий, мы видим чопорного сноба, избалованного жуира и льстивейшего царедворца. Десятки страниц "Воспоминаний" заполнены описанием великосветских балов, охот, придворного флирта и т. п. Эти развлечения, однако, далеко не всегда отличались изысканным характером: так, автор рассказывает, как однажды он 13 раз выпил перед завтраком; в другой раз придворное общество было настолько пьяно, что лишь трое были в состоянии возвращаться с праздника верхом и т. п. Поверхностность нашего дипломата доходит часто до комических размеров. Приезжая в Нью-Йорк, он делает, напр., глубокомысленное наблюдение, что "тамошние кафе могут вполне сравниться с парижскими"; много лет спустя, побывав в Зимнем дворце на обеде, он с негодованием замечает, что последний "не оправдал возлагаемых на него надежд... ни с гастрономической точки зрения, ни по сервировке он не мог сравниться с королевскими обедами в Букингемском замке...".

Напыщенный дендизм, гордость собственным заводом пони, болезненная страсть к орденам - все эти штрихи дополняют характеристику Бьюкенена.

Правда, лишь обладая всеми этими данными, можно было с успехом нести дипломатическую службу в довоенной Европе. Ряд забавных черточек, целых картинок, даваемых Бьюкененом, доказывает, насколько щекотливым и деликатным было положение дипломатов. Старые монархические дворы Европы смотрели на них не как на представителей великих держав, а как на придворных лакеев, обязанных подчиняться всем правилам этикета. Бьюкенен, не замечая унизительности своего положения, спокойно рассказывает, напр., как какой-то мелкий немецкий князек в сердцах послал его к чорту на придворном ужине за допущенную им ошибку в этикете. Что касается до России, то Бьюкенен принужден даже отметить, что при царском дворе дипломатов иногда трактовали, как слуг, конечно, придворных. Как же реагирует на это Бьюкенен, этот представитель великой свободолюбивой Англии? Как истый царедворец, он просто не чувствует всего того холопства, низкопоклонничества, которое он буквально расточает в течение всей своей дипломатической карьеры. Чего стоит, напр., рассказ, как он на одном званом вечере пытался обратить на себя внимание Николая II, трижды становясь в комнате так, чтобы непременно попасть на глаза царю, и в результате добился лишь царского рукопожатия и пожелания доброй ночи.

Наряду с чисто дипломатическими поручениями Бьюкенену приходится исполнять и более интимные. Так, напр., находясь в Дармштадте, он обязан был секретно сообщать королеве Виктории интимные сведения о жизни ее внуков великого герцога Гессенского и его жены. Эти шпионские функции казались Бьюкенену, впрочем, довольно тяжелыми, и он с очаровательной наивностью замечает, что на нем "лежала обязанность сообщать королеве о всех их шагах и ошибках - задача весьма незавидная, особенно, принимая во внимание величайшую любезность их королевских высочеств по отношению к нам и знаки интимной дружбы, какие они проявили, допустив нас в свой семейный круг".

Однако эта детективно-дипломатическая служба в Дармштадте несомненно сыграла крупную роль в карьере Бьюкенена: у него завязываются личные связи с королевой Викторией, после чего перед ним открывается широкое служебное поприще.

2.

Около половины книги Дж. Бьюкенена посвящено балканскому вопросу и вытекающим отсюда международным осложнениям. Эта часть имеет чрезвычайно крупное значение для выяснения генезиса мировой войны. Мы видим яркую картину балканской действительности, - увы! - мало изменившуюся и в настоящее время. Конечно, Бьюкенен, как это вытекает из его общей характеристики, не может дать сколько-нибудь серьезной концепции развертывающихся перед ним событий. Политическая обстановка целиком обусловливается для него личными отношениями балканских монархов, например, неприязнью Карла румынского к Фердинанду болгарскому и т. д. Но вместе с тем Бьюкенен дает ряд очень колоритных картинок. Он рисует нам Фердинанда болгарского, этого умнейшего из балканских монархов, превратившего в марионетки своих министров и цинично заявлявшего, что он дает им no-очереди "поглодать кость". Мы наблюдаем беспрерывные национальные столкновения между сербами, болгарами и греками из-за Македонии, как известно, не прекращающиеся и по настоящее время. Но самое главное, мы можем проследить по воспоминаниям посла ожесточенную борьбу на Балканах великих держав, главным образом Австрии и России, явившуюся как бы прологом к мировой войне.