Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

Звякнула цепочка, и дверь раскрылась ровно настолько, чтобы пропустить меня. Я проскользнул в темную переднюю и зажег спичку. Передо мной стояла пожилая женщина.

– Где Иван Степанович? – спросил я. – Дома?

– Ах, мы ничего не знаем, – застонала она. – Мы тихие люди и не занимаемся политикой.

– Стало быть, вы меня не выдадите. Я беглый офицер и был бы признателен вам, если бы вы приютили меня на ночь.

– Как мне вас звать? – спросила женщина.

– Михаилом Марковичем, – сказал я. – Я был офицером царской армии, и большевики охотятся за мной по причинам, им лучше известным.

– Хорошо, Михаил Маркович, мы вас устроим, – успокоилась хозяйка. – Есть хотите? У нас есть немного хлеба.

– Спасибо. Все, что мне нужно, это выспаться.

– Идите сюда, – сказала женщина и провела меня в заднюю, полупустую комнату. – Мебель забрал домовый комитет. Это все, что я могу предложить вам.

В углу лежал один тюфяк. Пробормотав слова благодарности, я бросился на него и тотчас уснул. Смутно сквозь сон я слышал, как закрылась дверь и щелкнул ключ в замке, но, возможно, мне это почудилось.

Проснулся я внезапно с тревожным чувством, что в комнате кто-то есть.

– Проснулись, Михаил Маркович? – прошептал знакомый голос. – Это я, Тамара.

Она была в сопровождении хозяйки и незнакомого господина, которого Тамара представила мне как своего двоюродного брата Бориса Сергеевича.

Хозяйка, Вера Петровна, поставила самовар. Во время чаепития выяснилось, что Тамара скрывалась от преследований ЧК в этой же квартире. Она мне рассказала, что происходило в Москве за время моего отсутствия.

После убийства Урицкого в Петрограде и покушения на Ленина в Москве начались массовые обыски и аресты. Город был разделен на участки, и в каждом участке отряды чекистов переворачивали каждый дом сверху донизу. Подверглась обыску и квартира в Шереметьевском переулке. В это время там находились Тамара и обе сестры С, а в ящике письменного стола лежали два миллиона рублей в тысячерублевых банкнотах. Когда чекисты забарабанили в дверь, Тамара схватила деньги и спрятала их в трусиках. Чекисты, которые устали от своей работы и делали обыск весьма поверхностно, ничего не нашли в квартире. Но в подъезде они столкнулись с Фриде с портфелем в руке.

– Вы к кому?

– К артистке С.

– Покажите портфель.

Это был провал. Фриде несла для передачи мне копии телеграмм, полученных от брата. Она была немедленно арестована, и чекисты вернулись в квартиру. Обеих сестер С. арестовали. Арестовали также полковника Фриде и Берзина. Но Тамару оставили на свободе.

В итоге тщательно подготовленный заговор провалился по оплошности Фриде. Ведь всем было известно, что все автомобили в Москве были реквизированы ЧК и большевиками и нельзя входить в дом, у подъезда которого стоит автомобиль. Это было лучшим свидетельством того, что в доме находятся чекисты. Но бедная Фриде так привыкла к опасности за два месяца, в течение которых она была моим агентом, что перестала принимать элементарнейшие меры предосторожности. Наш заговор провалился.

Глава 4

Все мои вымышленные имена стали известны властям: Рейлинский, Массино. Советские газеты опубликовали их вместе с приказом об объявлении меня вне закона. Установили, что под разными масками скрывается личность Сиднея Джорджа Рейли, агента английской разведки.

Но о том, где меня искать, никто не знал. Одни говорили, что я скрываюсь в Петрограде, другие – что я бежал в Финляндию, третьи – что я успел вернуться в Англию. Некоторые советовали искать меня в Москве – в самом логове зверя. Всюду говорили только обо мне. Не могу сказать, чтобы такая известность льстила тогда моему самолюбию.

Каждую ночь я проводил на новом месте и под новым именем, становясь попеременно то греческим купцом, квартиру которого реквизировали для рабочих, то царским офицером, стремящимся выбраться из Москвы, то русским торговцем, пытающимся уклониться от воинской повинности.

Добрые люди оказывали мне приют. Я знал имена и адреса заговорщиков, лично меня не знавших. Я знал также членов их «пятерок». А затем большую помощь оказывали мне и сами большевики. Они ежедневно публиковали отчет о своих успехах в деле раскрытия заговора. Зная поэтому, кто арестован, я легко догадывался о том, кто может находиться на подозрении и к кому я мог идти, не рискуя попасть в засаду.

С наступлением темноты я отправлялся на новую квартиру. Убедившись, что за мной не следят, я входил в дом и звонил в дверь. Затем все происходило в обычном порядке. Дверь приоткрывалась, и голос спрашивал, кто там. Ответ бывал одинаков: «Сергей Иванович (или кто-нибудь другой) сказал мне, что у вас можно переночевать». Затем я называл свое вымышленное имя и излагал причины, которые заставляют меня искать убежища у чужих людей.

Боюсь, что я редко бывал желанным гостем. Появление мое обыкновенно повергало хозяина или хозяйку в неописуемый ужас. Глядя на них, я ждал, что каждую минуту с их уст сорвется: «Ах, ради бога, оставьте нас в покое, оставьте нас». Губы их дрожали, в глазах стоял страх, но все-таки мне никогда не отказывали в приюте.

Многие, подобно мне, скрывались в эти дни в Москве. Мой друг и соратник капитан Хилл тоже прятался, переходя с квартиры на квартиру и прикрываясь вымышленными именами. Временами мы встречались и обсуждали наше положение. Дело, которое привело меня в Москву, продолжалось.

Одного за другим мы сплавляли из Москвы наших агентов, кого-то направляли в Петроград, других – в Вологду.

Меня особенно заботила судьба артистки С. Один из моих агентов сообщил, что ее можно выкупить, и познакомил меня с неким М., приятель которого был следователем ЧК.

Я выдал себя за родственника С. и спросил у М., во сколько обойдется согласие его приятеля вынести благоприятное заключение по делу С. По мнению М., это должно стоить примерно 50 тысяч рублей.

– Вы понимаете, конечно, – говорил он, – что положение вашей двоюродной сестры очень серьезно. Улики против нее неопровержимы. Несомненно, ее не расстреляют, пока не получат от нее всех сведений, и это дает нам время, чтобы принять меры. Но положение ее, повторяю, очень серьезно. Ни один следователь не может отпустить ее, не рискуя собой. Моему приятелю придется потом самому бежать. Сделать это можно, однако это будет стоить дорого. Но раз она ваша двоюродная сестра… Вы ведь говорите, что она ваша двоюродная сестра?

М. не внушал мне доверия. Разговаривая со мной, он бросал на меня косые взгляды и задавал неожиданные вопросы. Все это действовало мне на нервы.

– Между прочим, вы слышали, что Сидней Рейли находится в Москве? – спросил он, окидывая меня пытливым взглядом.