Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
Шахтерские розы
Дело было в девятьсот грозном и славном пятом году. Отыскался один отчаянно смелый шахтер. Был он в округе верховодом, ничего на свете не боялся и сказал: «Пойду к царю, пойду побалакаю с ним по душам», — и, как водится, обушок под полой спрятал.
Друзья смеялись, отговаривали: «Да тебя царские вельможи на сто верст к царю не допустят». — «Ничего, — отвечает, — мы, шахтеры, сквозь камень идем, а сквозь эту шушеру мне пройти ничего не составляет».
Ну, как уж там он добрался до царя, какую смекалку применил, а только явился перед самим императором и самодержцем всея Руси: «Что же ты и куда смотришь, — говорит он царю, — погляди, как дико живут углекопы, как они страдают от беспросветного буржуйского гнета. Проснись, а то мы тебя вместе с троном выкинем на мусорную свалку истории».
Царские вельможи, которые там были, переполошились от неслыханного нахальства. Да только шахтера разве запугаешь? Ему терять нечего — дальше угольной каторги не погонят...
Царь и тот маленько сдрейфил от смелого шахтерского напора, но виду не подал и говорит: «Поди прочь, не нужен ты мне вместе с твоим трудом. Сам ты грязный, и от работы твоей одна вонища. Вон какой черный дым валит из труб, закоптил ты мне столицу Санкт-Петербург своим паршивым углем».
Услышал шахтер такие обидные слова, ничего не сказал царю. Вернулся он к братьям своим углекопам и сказал, как царь осмеял ихний труд, как от угля морду отвернул. Эх, как же тут поднялись, забушевали углекопы, побрали обушки и сказали: «Если царю труд наш неугоден, то мы его самого скинем к свиньям собачьим».
Пошла тревога по всей Руси. Докатилась народная гроза до царя. Испугался катюга-палач, созвал генералов, помещиков, фабрикантов и всякую подобную буржуйскую нечисть и приказал им, чтобы ехали в Горловку и распушили рабочих, которые взбунтовались. Но рабочие не дрогнули, не уступили. И как раз вот здесь, под терриконом нашей славной «Кочегарки», начался главный бой. Навалились царские войска, потеснили рабочих. Но те кликнули клич по всему Донбассу: «На помощь, люд голодный!» И вот уже помчались эшелоны отовсюду: из Гришина под командой славного Дейнеги, из Енакиева во главе с Ткаченко-Петренко. Был тут и наш горловский командир Кузнецов. Взяли они царских сатрапов на «ура». Только стекла в казармах зазвенели, и царские драгуны убегли в степь. Тогда царь выслал подкрепление: тьма-тьмущая буржуев понаехало. Круто пришлось рабочим людям. Наш Кузнецов поднял красный флаг и объявил: «Вперед, благородные творцы и мученики!» А тут драгуны пришпорили коней, взяли нас в шашки... Я ведь там был лично. Мальчишкой собирал обломки глея, и мы кидали их прямо с террикона в гусар. Немало и нас, мальчишек, погибло тогда в Горловке...
Долго бились рабочие, высокой ценой платили царским прихвостням за свою невинную кровь. Был там среди злодеев полицейский пристав Немировский. Подскочил он к знаменосцу Кузнецову и шашкой отрубил ему руку вместе с флагом. Мы, рабочие, вложили в эту руку красную розу и торжественно предали ее земле. И хотя захлебнулось в крови наше восстание, победили нас царские жандармы, все-таки настоящими победителями оказались мы, потому что в семнадцатом вышли на последний и решительный бой, и вы знаете, какой великой победой тот бой окончился.
...Попили рабочей крови цари да царята, а сколько могил усеяло донецкую степь, только кровь та не прошла даром. И красную розу, которую мы тогда предали земле вместе с рукой рабочего Кузнецова, мы обессмертили.
Бывал ли ты в нашей красивой шахтерской столице Донецке? Там теперь уже не тысяча жителей, как было в старой Юзовке, а за миллион перевалило. Миллион жителей шахтерского города, миллион сынов тех, кто погиб в 1905 году. Пойди по улицам Донецка, дружок мой, и сам увидишь ту легендарную красную розу.
На всех улицах и площадях увидишь розы. Чудесным ковром покрыли они землю геройскую. Миллион жителей — миллион роз. И в этом наша гордость и наша светлая память рабочим, погибшим на полях сражений первой русской революции.
Как Лиса уголь нашла
Наш Донбасс — счастливый край. И про то, как были открыты подземные сокровища, сказка есть.
Шел по степи селянский мужик с ружьем. Смотрит, в земле глубокая нора. Заглянул в нее, а там лисята притаились. Вытащил всех по одному и радуется: «Эх, добрая же будет у меня шапка!» А тут прибежала мать-лиса, увидала своих детей у человека в руках и говорит:
— Отдай моих деток, человек, я тебе за это клад открою.
Подумал, подумал дядька и решил: а вдруг правда, не зря же лиса так жалостливо просит.
— Ладно, лиса, на тебе твоих малышей, а за это клад показывай.
— Бери заступ, — говорит лиса, — и копай вот тут.
— Зачем?
— Клад найдешь.
Опять поверил человек лисе, взял кирку, лопату и стал копать. Сначала земля шла мягкая, и копать было легко. А тут камень начался, пришлось за кирку браться. Долбил-долбил, вспотел весь, а клада нет и нет.
«Ну, мошенница лиса, видать, обманула». Подумал так наш дядька, а копать продолжал — интерес его разбирал, да и яму вон какую вымахал, жалко бросать работу. Вдруг взаправду докопается до клада? Пошел опять долбить, смотрит; земля черная пошла. Выпачкался с головы до ног — одни глаза сверкают, а клада все нет. Плюнул, вылез из ямы и закурил в досады. Сидит на камешке, покуривает, думу думает; как же так и зачем он поверил лисе? Кто не знает, что лиса хитрая... Докурил цигарку и бросил окурок в сторону. Сколько уж там прошло времени, а только чует — гарью потянуло. Посмотрел в одну сторону, оглянулся в другую — нигде нет огоня, только в том месте, куда он окурок бросил, обломки черных камней задымились. Он их сам выломал из земли и выбросил лопатой на поверхность. Смотрит и диву дается: горят камни! Собрал поблизости другие куски, кинул в огонь, и эти занялись, да как жарко! И тут наш искатель клада смекнул: набрал черных камней в мешок и принес к себе в хату, бросил в печку, и камни на глазах загорелись-загудели. От радости зовет он жинку: «Ставь, — говорит, — чугуны да кастрюли на плиту, погляди, что я за чудо-камни нашел».
