Раиса Горбачева. Жизнь и принципы первой леди СССР - Георгий Владимирович Пряхин
Было еще одно страшное совпадение. Именно 20 августа 1937 года расстреляли моего деда, без суда, обвинив в троцкизме. А он, крестьянин, не знал – никто такой Троцкий, ни что такое троцкизм.
После Фороса я пережила еще не один «путч». Что касается здоровья моего, то оно сейчас хуже, чем до Фороса, но, благодарю Бога, лучше, чем могло бы быть.
– Опять же в книге Коржакова высказывается мнение, что Ваши недружелюбные отношения с ближайшим окружением предрешили его предательство в Форосе. Согласны ли Вы с этим?
– Самое простое объяснение – предательство всегда шагает с властью. Вспомните еще Мартовские Иды, когда Цезарю наносят двадцать один удар, а последний удар наносит человек, которому он больше всего доверял. Предатели были у Хрущева, предатели были у Горбачева. Если брать случай с ГКЧП, это те люди, которые начинали с Горбачевым реформы. А по ходу этих реформ оказались по другую сторону баррикад. Но предали они не только Горбачева – ГКЧП предал страну. И как бы ни поносили Горбачева его бывшие «соратники», факт остается фактом – его мыслями и поступками владели не мелкие страстишки и шкурные интересы.
– Вам было бы спокойнее жить, если бы Михаил Сергеевич не стал главой государства?
– Наверное, но я об этом не думаю.
– Вы создали свой Клуб. Планируете ли Вы выходить самостоятельно на общественно-политическую арену?
– Лично я не планирую. В политику включаться не собираюсь. Вокруг меня собралась группа очень интересных, умных, достойных женщин. Мы провели первую встречу-диалог. Пригласили на нее представителей многих женских организаций. Обсудили вопрос: почему в обществе не слышно голоса женщин? Ибо не может быть нормального общества, где у женщин нет гражданского самосознания и не слышно их голоса. Решили: будем обсуждать больные проблемы нашего общества, как мы их понимаем. Выражать свою позицию. Поддерживать общественные инициативы, конкретные проекты, предложения, направленные на решение этих проблем. Сейчас мы занялись вопросом: что мы делаем для будущего наших детей?
– А не возникало ли у Вас мысли сняться в рекламе? Были такие предложения?
– Нет, лично ко мне не было предложений. Вот к Михаилу Сергеевичу очень много.
– Он собирается заниматься рекламной деятельностью?
– Думаю, что нет. Это не его сфера деятельности. Его участие в рекламе, показанной на ТВ, было вынужденным в связи с тем, что в 1992 году, если Вы помните, президент Ельцин отобрал помещение у Фонда. Михаил Сергеевич хочет найти место для архива и библиотеки Перестройки. И он принял это предложение, подписал контракт. Все деньги до доллара пойдут на эти цели. Так что этот шаг вынужденный.
– Вы отговаривали его сниматься?
– Я была против того, чтобы он снимался в рекламе. Но в то же время я его понимаю.
– Знакомы ли Вы лично с Ельциным? Как Вы оцениваете роль его семьи в формировании сегодняшней кремлевской политики?
– Очень поверхностно. Эпизодические встречи с ним и его супругой на официальных мероприятиях в годы президентства Михаила Сергеевича. Если судить по прессе, печати, роль семьи Ельцина в формировании нынешней политики весьма значительна. Но лично я не могу это ни подтвердить, ни опровергнуть.
– Как Вы считаете, насколько полезно для страны, что семья влияет на выработку президентских решений?
– Семья, конечно, оказывает какое-то влияние на лидера. Это, несомненно, было всегда и есть. Еще большее влияние оказывают советники, министры, помощники, члены парламента, средства массовой информации и т. д. Главное же – кто стоит во главе государства. Ибо все решения за ним.
– Возвращаясь к вопросам о Ваших туалетах, сейчас где Вы предпочитаете одеваться?
– Покупаю готовые вещи. То, что мне нравится. Иногда в Москве, иногда за рубежом. Часто выручает дочь. Я ее вкусу доверяю полностью. Главное, чтобы вещь мне шла, чтобы она была для меня, а не я для нее. Сейчас я заказала два костюмчика в фирме «Панинтер». Уже была примерка – мне понравилось. И очень недорого.
– Неужели финансовая проблема?
– Благодаря заработкам Михаила Сергеевича мы – люди, конечно, обеспеченные. И я могу позволить себе купить, что нужно мне и нравится. Но ведь главное – не просто отдать деньги, а получить за них приличную вещь.
Февраль 1998 года
Она первая за многие годы женщина, жизнь которой была столь публична
Интервью И. М. Вирганской газете «Коммерсант»,август 2001 года
– Ирина Михайловна, Вы часто вспоминаете те три дня в Форосе?
– Вы знаете, многое уже стерто из памяти. Вынести все, что было вынесено за эти годы, можно только, убирая некие события из своей памяти. Это своего рода защитная реакция. Были не менее страшные вещи, чем Форос. Когда папа ушел в отставку, начался практически нескончаемый Форос. Форос был зримым событием, а то, что происходило после, осталось невидимым для людей. И поэтому так не воспринималось, как август 91-го. Мама даже хотела написать книгу о годах после ухода в отставку. Это был ежедневный Форос – бездна предательства, клеветы, изоляции и многого другого.
– Но тогда, в августе 91-го, Вам было страшно?
– Это было огромное потрясение. Мы ведь были все вместе: дети, папа, мама. С нами можно было сделать все, что угодно. Больше всего мы боялись, что папу от нас увезут или нас от него. Великое счастье, что все продлилось так недолго – всего три дня. Потому что, если бы это хоть на чуть-чуть затянулось – на неделю или на десять дней, – из этой ситуации уже не было бы выхода, кроме какого-то физического насилия. А потом: люди, которые приняли решение остаться с нами, – выдержали бы они больше этих трех дней? Ведь у всех же были семьи в Москве.
– А Ваши дети как реагировали на эту ситуацию?
– Мы их изолировали. Они сидели в отдельной комнате и практически ничего не поняли.
– Главным аргументом ГКЧП было то, что Президент болен и не может исполнять своих обязанностей…
– Если в связи с радикулитом можно отстранять от власти, то тогда да, они все сделали правильно.
– А Вы не пытались уехать из Фороса?
– Как
