Гарри Каспаров - Шахматы как модель жизни

Одним из серьезнейших просчетов в моей подготовке была недооценка того факта, что в матче с Анандом в 1995 году Крамник входил в число моих секундантов. Естественно, в процессе многочасового совместного анализа партий и обсуждения матчевых перипетий он имел возможность составить точное представление о сильных и слабых сторонах моей игры и в целом о тонкостях подготовки к матчам на высшем уровне.

Второе упущение в плане психологической и тактической подготовки состояло в том, что я не учел влияния, которое могли оказать на ход матча сильные гроссмейстеры, помогавшие Крамнику, но официально не входившие в состав его команды. Каждый из этих гроссмейстеров не раз встречался со мной на крупных международных турнирах и мог оказать моему сопернику существенную помощь не только в дебютной подготовке, но и своими рекомендациями по вопросам выбора тактики и стратегии, как на этапе подготовки, так и во время матча.

К началу нашего поединка я мог успешно сражаться, пожалуй, на девяноста процентах шахматной территории. Но Крамник вынудил меня играть на тех неудобных десяти процентах, которые сам знал лучше. Это была блистательная стратегия, и она сработала превосходно.

Вместо того чтобы бороться за инициативу, перейдя к тем позициям, в которых я чувствовал бы себя более уверенно, я самонадеянно принял вызов и упорно пытался переиграть Крамника на его собственной территории. Это сыграло ему на руку. Я не смог адаптироваться, не смог достаточно быстро внести необходимые изменения в свою стратегию. Да у меня и не было такого запаса времени на адаптацию, как в безлимитном поединке (1984/85).

Годы успехов сделали меня уязвимым для такой ловушки. Столкнувшись с новыми проблемами, я понадеялся, что их помогут решить старые методы. Мне трудно было признаться себе, что мой молодой соперник просто лучше подготовился к матчу. Когда это наконец до меня дошло, было уже слишком поздно. Уверенность в своих силах сменилась сомнениями в возможности победы. Ближе к концу поединка я смог навязать небольшую борьбу, но этого оказалось недостаточно. В итоге я уступил чемпионский титул, проиграв две партии из пятнадцати и не выиграв ни одной.

Немалая часть моей шахматной силы заключалась в том, что после партий, турниров и матчей я всегда очень тщательно проверял точность своих оценок и проводил анализ своей игры. Верные ли я принимал решения? Насколько последовательной была моя стратегия? И только проделав необходимую аналитическую работу, я смог пробить «берлинскую стену» Крамника в следующем году, выиграв у него решающую партию на супертурнире в Астане (2001).

Иногда учитель должен учиться у своего ученика. В конце концов я усвоил, что нужно проявлять большую гибкость по отношению к «неудобным» шахматным позициям. Но этого болезненного урока можно было бы избежать, если бы я проявил бдительность и прилежнее работал над выявлением и устранением слабых мест, прежде чем Крамник мог их использовать.

Главной причиной моего поражения в матче стала самоуспокоенность и чрезмерная уверенность в себе. Это и есть бремя прошлых успехов. Победа создает иллюзию, что всё прекрасно. Есть очень сильное искушение думать только о положительном результате, игнорируя все реальные недочеты и возможные ошибки на пути к успеху. После победы мы хотим праздновать, а не анализировать. Мы многократно прокручиваем в уме картину нашего триумфа, до тех пор, пока не поверим в то, что он был предопределен.

Такие заблуждения встречаются и в повседневной жизни. Старую поговорку «Не надо чинить то, что не сломано» нужно оставить водопроводчикам и забыть о ней в своих делах. Мы должны постоянно сомневаться в прочности своего положения, особенно если дела идут хорошо. Когда что-то идет плохо, мы, конечно же, хотим выправить ситуацию, но нужно стремиться к лучшему, даже когда всё в порядке. Отказ от этого ведет к застою, предвестнику неудач и поражений.

Поиск и устранение недостатков

Рука об руку с мотивацией идет поиск слабых мест в нашем собственном лагере, в нашем отношении к бизнесу и к повседневной жизни. Если мы видим отрицательные стороны, худшие сценарии и потенциальные кризисы, то можем своевременно корректировать свою стратегию и таким образом добиваться лучших результатов. Когда грянет катастрофа, будет уже поздно что-либо менять.

В последние годы самоанализ стал нормой в политике. Предвыборная команда Клинтона наняла следователей для поиска компрометирующих материалов на собственного кандидата, чтобы заблаговременно «обезоружить» средства массовой информации и подготовиться к защите от возможных обвинений. Если уж они не могли избежать скандала, то по крайней мере предвидели его и держали свой штаб в оперативной готовности.

Действительно, бывает трудно сосредоточиться на собственных недостатках, а тем более — изучать свои ошибки и поражения. Никому не нравится заново переживать тяжелые неудачи, но мы хотя бы понимаем, что это необходимо. Еще труднее заставить себя искать ошибки в своих успехах. Наше самолюбие хочет верить, что мы одержали блестящую победу над упорным противником, и отказывается признать, что нам повезло, и что, если бы наш оппонент не упустил свой шанс, дело могло бы принять совсем иной оборот.

Мы уже рассматривали примеры, когда плохая стратегия приводит к успеху благодаря хорошей тактике, и наоборот.

Знание причин победы не менее важно, чем понимание причин поражения. Сомнения в закономерности достигнутого успеха заставляют нас искать ответы на всё новые и новые вопросы «почему?». По отношению к причинам нашего успеха нужно сохранять жесткую объективность, иначе мы неизбежно придем к застою.

Как известно, ничто не учит шахматиста так хорошо, как анализ причин своих поражений. Но я хочу уточнить это, безусловно, верное утверждение. Исследовать необходимо и ситуацию, когда можно было усилить позицию, но вы прошли мимо этого. Любая упущенная вами возможность сыграть лучше даже в ничейной или с трудом выигранной партии — это ваш проигрыш. Вот почему надо снова и снова возвращаться к собственным промахам, независимо от исхода поединка.

Мы часто говорим об ошибке «анализа по результату». Для такого анализа характерны рассуждения типа: «поскольку белые выиграли, они играли лучше и одержали заслуженную победу», или «план черных был ошибочным, потому что они проиграли». Чрезвычайно трудно избежать подобных суждений, так как мы уже знаем результат партии, когда приступаем к ее анализу. Каждый ход победителя выглядит немного лучше, ведь нам известно, что его замысел увенчался успехом. В эту ловушку попадали даже такие великие шахматные авторы, как Тарраш и Нимцович. Они хотели, чтобы комментируемые ими шахматные партии подтверждали их теории и служили наглядной иллюстрацией выводов, к которым они уже пришли.