Леонид Кузнецов - Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)

Так что "Век просвещения" отнюдь не означал торжества идей справедливости, ведущих Соединенные Штаты в рай. Ведь не меньший расцвет переживали идеологи сил, выступавшие против "злоупотребления демократией".

Позднее их, перенесших из Европы дух реакции и переживавших на американской земле своеобразный ренессанс, назовут "исчадием ада".

Еще долго ощущалось влияние "Века просвещения". Коснулось оно и деда Дугласа Макартура. Многие в его времена бежали в Америку из-за Наполеона, точнее, не столько из-за него, сколько из-за боязни войн вообще. Ужас, испытанный перед наполеоновскими набегами, не мог быстро улетучиться и смениться чувством покоя. Никто не мог дать гарантии, что Ватерлоо - это последний бой.

Дух бонапартизма витал над землей. Даже без войн Европа благодаря обострению классовых противоречий, раздираемая межгосударственными конфликтами, оставалась опасной для жизни. Одновременно о Соединенных Штатах, независимость которых была провозглашена в 1776 году, уже начинала складываться слава как о земле богатых возможностей.

Следует помнить, что первые американцы - это люди, которые покинули не просто Европу, а феодальную Европу. Оказавшись на новом континенте, они как бы совершали свою собственную, личную революцию, они подняли восстание против феодальных порядков и победили. Большинство переселенцев объединял день прошлый. Объединял и день нынешний - отрицание колониализма, а затем и борьба против него.

Мигранты, добравшись до берегов Америки, поначалу оказались в довольно благоприятном положении. Прибыв в Новый Свет, человек освобождался от многих обязательств, долгов, порядков. В первую очередь неприятных ему, тягостных, сковывавших волю и ум. К тому же после завоевания независимости в США еще не окрепли, еще окончательно не оформились государственные органы, не сложились общественные и политические организации, не созрел такой институт, как общественное мнение. А вместе с ними не был отработан и механизм запретов. Появлялось чувство раскованности, вседозволенности, которое впоследствии было отнесено чуть ли не к главному признаку "высшей категории духа", именуемой "личной свободой".

Хорошо это или плохо, сказать трудно. Ведь приезжал народ разный. Действительно, много было тех, кто бежал от феодализма, от реакции. Но среди переселенцев встречались и люди самого реакционного толка. На американский берег сходил вместе с крестьянином, которого помещик лишил земли, и разбогатевший на колониальной торговле предприниматель, чтобы стать плантатором и приобрести здесь, в Новом Свете, рабов. Слова на цоколе американской статуи Свободы, привезенной из Франции и воздвигнутой в 1886 году на острове в нью-йоркском порту, "Дайте мне ваших уставших, нищих, жаждущих дышать свободно, несчастных, отвергнутых вашими неприветливыми берегами", не всегда обращались по адресу. Прибывали не только нищие, не только отвергнутые берегами за добро, но и за нанесенное зло. После французской революции в США переселилось немало роялистов, которые отсюда не только мечтали о реставрации королевской власти. Здесь находили убежище контрабандисты, фальшивомонетчики, пираты, политические авантюристы.

Но, конечно, всех их, за редчайшим исключением, делало похожим друг на друга, а значит, в определенных обстоятельствах объединяло одно - сильный характер, предприимчивость, личное мужество, умение

рассчитывать прежде всего на собственные силы, а не на бога. Каждый при этом проявлял себя и утверждался в непривычных, новых условиях, опираясь на обычаи, традиции покинутой родины или отказываясь от них. В подтверждение американцы приводят примеры. Так, славяне завоевывали друзей, а значит, и утверждались, проявляя такие качества, как гостеприимство, широта души, умение "посмотреть за горизонт". Немцы вызывали уважение своей точностью, педантичностью, бережливостью, ирландцы - храбростью, отвагой, итальянцы - умением видеть светлые стороны даже в самые мрачные периоды жизни. Китайцы восхищали удивительным трудолюбием, японцы - умением все схватывать на лету и применять для собственного использования. Торговая сметка у ливанцев, умение приспосабливаться у евреев для других были откровением, вызывавшим желание подражать. Даже замученные, изолированные от общества африканцы сумели окрасить американскую жизнь в свои тона. Обостренная тоска по родине, которую раб мог выразить чаще всего только в песне или в ритмах, выбиваемых барабаном,- это ведь тоже одно из ярких проявлений человеческой натуры, которое не может не воздействовать на окружающих, не оставить своего следа. В результате уже при жизни первых поколений американцев происходило взаимообогащение, перемешивание традиций, национальных культур, что, в свою очередь, приводило к изменению подхода к самой жизни и ее проблемам.

Было бы наивно утверждать, что в котел, который стал колыбелью американского характера, "высыпали" только все лучшее, только добродетели. Неизвестно, чего в "котле" оказалось больше. Ведь не случайно в Соединенных Штатах, какими мы знаем их сегодня, быстро прижились белогвардейцы, диктаторы типа южновьетнамского Нгуен Као Ки или шаха Ирана, даже сообщники нацистов, даже преступники, пошедшие на самое тяжкое преступление, чтобы угнать самолет из Советского Союза. Но, повторяю, бесспорно, носители как добра, так и зла были людьми сильными, яркими. Своими личными качествами, обогащенными национальными традициями, они способствовали формированию американского характера.

Не каждый нынешний американец, сам или через своих ближайших предков, получил из "котла" равную по качеству и количеству "порцию". Одному повезло с добродетелями, другому - с пороками. Но, конечно, эти рассуждения с "котлом", упрощенные и опримитивизированные, уместны в данном случае лишь для того, чтобы представить, насколько сложным, неоднозначным, противоречивым был процесс складывания духовного мира американца и какие причудливые, удивительные проявления получает он в каждом отдельном человеке. И все же, наверное, прав один из исследователей американской души, который пришел к выводу, что каждый американец, не говоря, конечно, о выдающихся личностях, до сих пор получает немного религии, толику морали, какие-то положительные знания, то есть всего понемножку, но порой вполне достаточно, чтобы добиться собственной, тоже не сверхвысокой цели, успеха в бизнесе, счастья в семейной жизни.

- Орел тогда станет крепкой, выносливой птицей,- внушал старик внуку,когда он с самого первого взмаха крыла начнет летать против ветра. Только в этом случае, преодолевая сопротивление, птенец обретет уверенность и силу.