Леонид Кузнецов - Стопроцентный американец (Исторический портрет генерала Макартура)

В присутствии родителей

- Сразу четыре дамы! - Мальчик улыбался. - Победа!

Старик расправил свои карты и, выждав минуту, бросил на стол четырех королей.

Добрые глаза смотрели строго. Потом потерпевший поражение услышал: "Дорогой малыш, запомни, в этой жизни ни в чем нельзя быть уверенным. Все зыбко". Казалось бы, эпизод. Мелкий. Сотни раз повторяющийся. Подумаешь, проиграл: сегодня не так распорядился картами, в другой раз они сложатся в более удачную комбинацию. Но для Дугласа Макартура эпизод был, по всей вероятности, событием. Притом настолько значительным, что он посчитал необходимым рассказать о нем в своих "Воспоминаниях", которые посвящены поворотным, главным событиям в его долгой жизни.

О том, что в нашем мире все зыбко и что поэтому следует быть осмотрительным, первым предупредил именно "человек с четырьмя королями", дед Дугласа - Артур Макартур, преуспевающий юрист, член Верховного суда столичного округа Колумбия. Он умер за четыре года до начала XX века.

Макартуры древнего рода. Они гордятся тем, что предки входили в окружение короля и принадлежали к Рыцарям Круглого Стола. Их останки покоятся на берегах реки, протекающей неподалеку от Глазго. Фамильная шотландка, то есть клетчатая ткань, Макартуров несет три цвета - зеленый (сосны), черный (суровость узкой долины) и золотистый (отблеск дрока, кустарник семейства бобовых). Боевой клич Макартуров: "Прислушайся! О, слушай!" А девиз жизни - "верой и трудом".

Конечно, Артур - самый старший (следует прибегнуть к этому определению, потому что в дальнейшем в роду Макартуров появилось несколько Артуров и первым - собственный сын) угадывал во внуке черты, которые настраивали на сладкие мечты о будущем Дугласа. Старик, подобно цыганке, с уверенностью говорил, что внука ждет "дальняя дорога". Он, конечно, не мог определить, какая конкретно. И его фантазии не хватило бы на то, чтобы сказать: "Он будет подписывать капитуляцию одного из самых могущественных противников США". Хотя бы потому, что такой противник еще не успел обозначиться. Но фантазия вполне могла допустить мечту: "Дуг - президент США". Это ли не "дальняя, большая дорога"!

Дуглас Макартур на самом деле выставлял свою кандидатуру на пост главы государства. Благодаря своим личным качествам потомок рыцарей неизменно двигался к этой вершине. Его роль приобретала значение еще и потому, что в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств Д. Макартур оказался на стыках - стыке XIX и XX веков, расцвета колониальной системы и ее краха, взлета американского капитализма и его кризисов, на стыке мирной жизни и двух кровопролитнейших мировых войн. Дугласу Макартуру нередко приходилось быть участником, притом активным, конфликтов между правительством и массами, Соединенными Штатами и народами колоний, Соединенными Штатами и Советским Союзом. Он выходил также на поля политических, идеологических сражений, в которых заслужил высокий титул - "рыцаря антикоммунистического крестового похода".

Важно отметить, что Д. Макартур всегда поднимал каждый свой успех до уровня, выходящего далеко за рамки личного достижения. Так, участвуя в облаве на рабочего сразу после окончания училища, он не просто выполнял приказ старшего офицера, он "очищал Соединенные Штаты от скверны". Когда в джунглях острова Миндоро Дуглас выхватил пистолет и уложил двух филиппинцев, он, лейтенант, не просто спасал себя от возможного, как ему показалось, нападения, он таким образом "вносил вклад в выполнение миссии американской армии на Филиппинах".

Вместе с тем вполне допустимо усомниться, получился бы из Макартура тот самый знаменитый "американский кесарь", "рыцарь антикоммунизма", если бы не существовало Артура - самого старшего. Это был незаурядный человек. Он решил для себя: моим примером будут первые поколения американцев, то есть те самые "дрожжи", которые бродят до сих пор и которые определяют "вкус" и качество, особенности американского характера, американского образа жизни.

В 1825 году, вскоре после битвы под Ватерлоо, Артур Макартур, ему тогда было 11 лет, вместе со своей матерью (отца они похоронили) сошел на американский берег. Первая четверть XIX века. Она несла на себе сильный отпечаток только что прошедшего столетия, которое в Соединенных Штатах называют "Веком просвещения". Не только потому, что именно в этом веке началась война американских колоний против Англии за свою независимость (1775 - 1782 гг.), была принята Декларация независимости Соединенных Штатов Америки (4 июля 1776 года). Произошел своеобразный скачок в духовной жизни в немалой степени под влиянием идей европейских философов, историков, писателей (не избежали этого влияния и создатели конституции США, которых называют "отцами-основателями"). С энтузиазмом люди встречали призывы отбросить все старые институты, отказаться от отжившей свой век техники, вообще от всего того, что было дискредитировано в Европе. Чувствовалась нужда в новых экспериментах, опытах, незнакомых ранее путях. Везде и всюду слышались слова "свобода", "демократия". Однако понимали их по-разному. Не всегда радовались им. Нередко выражали опасение. Даже в произведениях Руссо некоторые американцы увидели предупреждение "против увлечения демократией". В ставших популярными в США трудах Монтескье другие противники "власти демоса" находили "умные приемы", которые бы помогли преодолеть возможное "злоупотребление демократией и свободой".

"Отцы-основатели" находились под сильным влиянием Александра Гамильтона (1757 - 1804), которого поэтому считают одним из духовных крестных конституции США. Вот его главная позиция, изложенная в популярном научном труде:

"Все общества делятся на немногих и многих. Первые являются богатыми и людьми хорошего происхождения, вторые - массами народа... Народ беспокоен и непостоянен: он редко рассуждает правильно. Поэтому надо предоставить первым (богатым) определенное и постоянное участие в правительстве. Они будут удерживать вторых (массы) от шатаний, и, так как изменения не сулят первым никаких выгод, они всегда будут сохранять хорошее правительство".

Так что "Век просвещения" отнюдь не означал торжества идей справедливости, ведущих Соединенные Штаты в рай. Ведь не меньший расцвет переживали идеологи сил, выступавшие против "злоупотребления демократией".

Позднее их, перенесших из Европы дух реакции и переживавших на американской земле своеобразный ренессанс, назовут "исчадием ада".

Еще долго ощущалось влияние "Века просвещения". Коснулось оно и деда Дугласа Макартура. Многие в его времена бежали в Америку из-за Наполеона, точнее, не столько из-за него, сколько из-за боязни войн вообще. Ужас, испытанный перед наполеоновскими набегами, не мог быстро улетучиться и смениться чувством покоя. Никто не мог дать гарантии, что Ватерлоо - это последний бой.