Валерий Григорьев - Обречены на подвиг. Книга первая

– У кого будут вопросы?

Сергей Павлишин поднял руку, хотя на инструктаже командир полка задавать вопросы категорически запретил. Главком с удивлением посмотрел на обнаглевшего лейтенанта. Негодование и волнение командира полка выдала его багровеющая шея. Но Серега, видимо, решил всех лишний раз подразнить и пощекотать начальникам нервы, а заодно и лизнуть толстый зад Главнокомандующего. Когда Главком жестом разрешил ему держать речь, он, победно обведя присутствующих взглядом, спросил:

– Товарищ Главнокомандующий, скажите, пожалуйста… – Сделал небольшую паузу, чтобы подержать всех в напряжении, и закончил: – …как стать Маршалом Советского Союза?

Вздох облегчения прошелестел по первым рядам.

Главкому, видимо, вопрос очень понравился, он расцвел в улыбке и сказал:

– Теоретически стать Маршалом Советского Союза может каждый. Только у одного на это уйдет тридцать лет, а у другого триста!

Довольный своей шуткой, он рассмеялся. Генералитет дружно захихикал, умилившись маршальской находчивостью.

На такой приятной ноте наша встреча и закончилась. У выхода из штаба стоял с приготовленной камерой фотограф. Командир полка от имени летного состава попросил разрешения сфотографироваться на память о встрече. Батицкий снисходительно согласился. Садиться рядом с Главкомом никто не решался, и сам Павел Федорович, сидевший, как обычно, на двух стульях, усадил слева командира полка, а справа – явно понравившегося ему лейтенанта Павлишина.

Через полгода всем летчикам, даже холостякам, дали отдельные квартиры. И в этом был, наверное, главный итог поездки Главкома. Я думаю, не один десяток летчиков не спился, не погиб в авиационных происшествиях именно благодаря тому, что стал жить в более-менее комфортных условиях, без бесчисленных пьянок. Наверняка, все они об этом даже не догадываются. И какой бы комедийной фигурой не казалась личность Главкома, больше него о летном составе вряд ли кто позаботился. По сравнению с Военно-воздушными силами летчики войск ПВО пользовались большими льготами и привилегиями. Несомненно, во многом этому способствовал Павел Федорович Батицкий. Спасибо ему за это!

Кстати заметить, в те времена я не мог и предположить, что именно Павел Федорович Батицкий лично расстрелял Лаврентия Павловича Берию.

Прилетевшего из командировки подполковника Генриха Владимировича Козлова встретил лично командир полка. Поздоровавшись с лучшим командиром эскадрильи и приняв доклад о выполненном задании, Миронов довел до него приказ Главкома ПВО об увольнении из Вооруженных сил. Наверное, пережить такой удар Козлову помогло здоровое сердце. Обычно летчик заранее готовился к предстоящему увольнению, а сам процесс увольнения занимал от нескольких месяцев до нескольких лет. Данный случай наверняка достоин книги рекордов Гиннеса, но в те времена такие рекорды не фиксировались. Вместо уволенного Козлова командиром эскадрильи был назначен капитан Ермуханов.

Я не успел насладиться комфортной жизнью пилота-холостяка, потому что к моменту раздачи квартир успешно переучивался на самолет МиГ-25п и готовился продолжить службу в другом полку, на южных рубежах Родины. На этих рубежах я и потерял свободу холостяка, взамен приобретя брачные узы.

Последний полет Балобанова и Рюмина

Небо ошибок не прощает

После той памятной встречи мы продолжали в ускоренном темпе осваивать полюбившийся нам Су-11.

Я был в фаворе и в какой-то момент понял, что «обскакал» в летной подготовке всех своих однокашников. Этому способствовал, как ни странно, и научно-технический прогресс. Появились цветные телевизоры. В комнату отдыха летного состава поставили громадный «Горизонт». Дома таких телевизоров еще ни у кого не было из-за их дороговизны, и большинство летчиков, завороженные лицезрением цветных мультиков, не спешили в кабины самолетов, засиживаясь в комнате отдыха. Я этим весьма удачно пользовался.

Самолетный парк состоял из старых машин, и к концу летной смены из двух десятков самолетов оставалось не более пяти-шести исправных. Двигался по программе тот, кто не «спал» и не таращился в цветной экран. Если учесть то, что я постоянно стоял над душой у планирующих полеты командиров эскадрилий и их заместителей, что не попадался на стирающий полеты ластик руководителя полетов, то для меня условия были самыми благоприятными. К августу я успешно прошел ночную программу, для заветной сдачи на второй класс осталось подготовиться днем при минимуме погоды и выполнить боевую стрельбу. Вопрос «минимальной» подготовки был проблематичен из-за отсутствия погоды, а вот стрельба стала ближайшей объективной реальностью.

Боевая стрельба! Это всегда событие в жизни летчика и полка. Ей предшествует долгая и напряженная работа. Необходимо полностью пройти курс боевой подготовки на данном типе самолета, сдать массу экзаменов по авиационным наукам, непосредственно перед стрельбой выполнить зачетные перехваты воздушных целей. И вот, наконец-то, методический совет полка утверждает твою кандидатуру на тот или иной вид стрельбы. Все это сопровождается невероятным ажиотажем вокруг реального применения управляемых ракет класса «Воздух – Воздух». Летчиков психологически готовят к пуску ракет так, что к концу подготовки многие из нас ходят с трясущимися руками и коленками. Возможно, если бы этому уделялось чуть меньше внимания, то и авиационных происшествий во время боевых стрельб было гораздо меньше. Но была выработана и уже годами использовалась на практике именно такая система подготовки. И из года в год повторялись случаи, когда летчики сбивали своих товарищей, сталкивались с мишенью или допускали другие, не менее нелепые ошибки.

Но, слава Богу, кошмар подготовки позади. Все мишени расписаны, молодежь полностью готова, за исключением отстраненного Толика Голушко. Меня включили на самую сложную мишень – маневрирующую Ла-17. Первым по ней должен стрелять Юра Джамгаев, вторым – я, третьим – Сережа Павлишин.

В воскресенье 24 августа 1976 года нас привезли в профилакторий на берегу Волги. Стояла прекрасная теплая погода. Весь день мы провели на берегу, наслаждаясь теплой водой и чистым желтым песочком. «Старики», устав от купания и солнечных лучей, отводили душу в карамболе.

Начальник парашютно-десантной службы полка Юра Можай, в миру капитан Можаев, непревзойденный рыбак, на зависть всем, таскал одного за другим больших жирных жерехов. Ближе к вечеру он развел на берегу костер. Когда угли прогорели, уложил на них крупную гальку, сверху накидал горку обсыпанной солью и специями рыбы и накрыл все старой эмалированной кастрюлей. Обмазав кастрюлю глиной, он снова развел вокруг нее костер. Когда прогорели и дрова, а тлеющие угли стали тускнеть, Юра торжественно убрал кастрюлю. Распространившийся аромат вызвал обильное слюноотделение у окруживших костер пилотов. Мне показалось, что рыбы вкуснее я не ел никогда. Она была одновременно и жареная, и печеная, и копченая. Едва не проглотив пальцы, пилоты в один голос искренне расхваливали рыбацкие и кулинарные способности Можая.