Семен Экштут - Тютчев: Тайный советник и камергер
5
А. Ф. Мерзляков происходил из семьи небогатого купца и сам проторил себе в жизни дорогу. «Добрый пьяница, но ужасный невежда» — так о нем отозвался Пушкин вскоре после смерти профессора красноречия, стихотворства и языка российского. Да, Мерзляков отличался вызывающей несветскостью поведения и пристрастием к спиртному. Но он оставил свой скромный след в истории русского просвещения и русской культуры как прекрасный оратор и великолепный лектор. «Всякое его слово с кафедры западало в душу и навсегда в ней оставалось». Его лекции слушали Вяземский, Чаадаев, Лажечников, Киреевский, Полежаев, Лермонтов. Сочинял торжественные оды и очень популярные в свое время песни в народном духе. Переводил античных и итальянских поэтов. Белинский считал его переводы «превосходными». Неутомимо экспериментировал в области ритмики и был одним из создателей русского белого стиха. Писал критические статьи, демонстрируя обширную эрудицию и талант страстного полемиста. Целый ряд лет был деканом словесного отделения, воспитал несколько поколений студентов, имел репутацию властителя дум — и всю жизнь бедствовал, от этого пил, с годами всё больше и больше. Чтобы хоть как-то свести концы с концами и выбиться из нужды, университетские профессора, среди них и Мерзляков, организовывали пансион для подготовки благородных юношей к поступлению в университет и затем сами принимали у своих пансионеров вступительные экзамены. Ректорат смотрел на это снисходительно. До поступления в университет Федор Тютчев в течение трех лет обучался в частном пансионе Алексея Федоровича, одновременно вольнослушателем посещал университетские лекции профессора по теории словесности и был членом его «маленькой академии», а в октябре 1819 года ему же сдал вступительные экзамены.
6
«Как сообщают старые адресные книги, во втором десятилетии прошлого века в 3000 домовладениях проживало около 60 тысяч жителей. Горожанам предлагали свои услуги 34 адвоката, 47 врачей (в том числе 4 зубных и 2 глазных), 3 винодела, 57 пивоваров, 16 переплетчиков, 1 сапожник зимней обуви, 14 часовщиков, 1 изготовитель барометров. Городской комфорт и здоровье мюнхенцев поддерживали умельцы, врачи и другие специалисты 210 профессий. <…> В Мюнхене были аккредитованы посольства полутора десятков государств. <…> Лучшие зодчие — Кленце, Гертнер, Фишер, Шванталер — выстраивают великолепные здания и памятники в стиле греческой архитектуры: Пинакотеку, Глиптотеку, Пропилеи, Королевскую библиотеку и др. В городе издавались 25 газет (через 100 лет — 9!)». См.: Полонский А. Э. Федор Тютчев: Мюнхенские годы. Munchen, 1999. С. 72, 73.
7
В письме идет речь об Андрее Карамзине, который долгие годы был баловнем судьбы и трагически погиб в 1854 году на поле брани. Однако эти тютчевские строки вполне уместно применить к его собственной жизни в Мюнхене до начала 1830-х годов.
8
Чулков Г. И. Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. М.; Л., 1933. С. 23. Автор «Летописи» не заметил досадной ошибки, которая вкралась в его добротный труд: Тютчев получил чин именно коллежского секретаря, а не коллежского советника, то есть всего лишь X, а не V класс Табели о рангах, как неверно сказано в книге. «Дьявольская разница», «дистанции огромного размера» — так сказали бы классики. Пользуюсь случаем, чтобы исправить эту явную опечатку.
9
Благодаря скрупулезному исследованию Т. Г. Динесман давняя загадка «тайного брака» Тютчева была разгадана и получила исчерпывающее объяснение.
10
Коллежский асессор — это знаковая фигура русской дворянской культуры: вспомним гоголевского «майора» Ковалева, прекрасно осознававшего свое качественное отличие от всякого рода чиновничьей «мелюзги», бывшей ниже его чином. По Табели о рангах статский чин коллежского асессора соответствовал чину армейского майора и давал права потомственного дворянства тем чиновникам-разночинцам, которые до этого их не имели и чьи родители не принадлежали к благородному сословию Российской империи. Именно этот чин был для разночинцев «толико вожделенным», и именно ради его получения они стойко переносили все тяготы и лишения службы. Наш герой был потомственным дворянином с момента рождения, но и для него новый чин мог стать существенной вехой в карьере, ибо открывал потенциальную возможность получить более заметный служебный пост, например, стать первым секретарем заграничной дипломатической миссии.
11
Литературное наследство. Т. 97. Кн. 2. М., 1989. С. 44. «В соответствии с договором между Англией, Францией и Россией, заключенным 7 мая 1832 г., на греческий престол был возведен второй сын Людвига I Баварского — несовершеннолетний принц Отгон. В нач. 1833 г. Отгон прибыл в Навплию вместе с тремя регентами — бывшим министром финансов Баварии Ф. Арманспергом, профессором Мюнхенского университета К. Маурером и полковником К. Гейдегтом; их политика с самого начала была враждебна интересам России» (Там же. Комментарий А. Л. Осповата). Тютчев был лично знаком с регентами и прекрасно ориентировался в обстоятельствах времени и места происходивших событий.
12
В первоначальной редакции письма было сказано: «Мюнхен был для него своего рода театральной ложей, из которой он смотрел на европейскую сцену» (Там же. С. 61).
13
За месяц до кончины посланника Тютчев написал своим родителям: «Бедняга! Мне искренно жаль его. Он уми-рает сломленный, изверившийся во всем, весь в долгах. Как дорого приходится расплачиваться за несколько приятных мгновений жизни» (Тютчев — И. Н. и Е. Л. Тютчевым. Мюнхен. 31 декабря 1836/12 января 1837 г. // Тютчев Ф. И. Сочинения. Т. 2. М., 1984. С. 22). Каким благоразумным был наш герой, когда дело касалось не его.
14
14/26 октября 1838 года два поэта совершили на пароходе обзорную экскурсию по озеру Комо. «Во время плавания рисование и приятный разговор с Тютчевым. Глядя на север озера, он сказал: “За этими горами Германия”. Он горюет о жене, которая умерла мученическою смертию, а говорят, что он влюблен в Минхене» (Дневники В. А. Жуковского. СПб.: Общественная Польза, 1903. С. 429-430). До воспитателя наследника уже дошли слухи о романе дипломата с баронессой Дёрнберг.
15
Казанович Е. П. Из мюнхенских встреч Ф. И. Тютчева (1840-е гг.) // Урания: Тютчевский альманах. 1803-1828 / Ред. Е. П. Казанович. Л.: Прибой, 1928. С. 132. В примечании автор указанной статьи специально обратила внимание читателей на то, что эти сведения передаются ею «со слов лица, слышавшего этот рассказ из уст самого Тютчева». В новейшем исследовании была предпринята попытка полностью опровергнуть эту «легенду». На основе архивных изысканий утверждалось, что накануне своего самовольного отъезда из Турина Тютчев переслал в Петербург таблицы шифров. Да, это так. Но я хотел бы возразить, что в Министерство иностранных дел были отправлены старые шифры прошлого 1838 года — «ныне отмененные» (Летопись жизни и творчества Ф. И. Тютчева. [М.], 1999. С. 224). На руках у дипломата должны были быть новые шифры, введенные в действие взамен отмененных. Однако нет никаких сведений о том, что Тютчев сдал и эти шифры.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});