Светлана Алексиевич - Цинковые мальчики

Первый убитый. Его вытащили из люка. Он сказал: "Хочу жить..." - и умер. Как невыносимо после боя смотреть на красоту. На горы, на сиреневое ущелье. хочется все расстрелять! Или тихий-тихий становишься, ласковый. Другой парень умирал долго. Лежал он, как ребенок, который только-только научился говорить, называл и повторял все, что встречал глазами: "Горы... Дерево... Птица... Небо..." Так до самого конца.

Молодой царандой, это у них милиционер:

- Я умру, Аллах заберет меня на небо. А ты куда попадешь?

Куда я попаду?!

Попал в госпиталь. Приехал ко мне в Ташкент отец:

- После ранения ты можешь остаться в Союзе.

- Как я останусь, если мои друзья там?

Он коммунист, но ходил в церковь, ставил свечку.

- Зачем ты это делаешь, отец?

- Мне надо вложить во что-то свою веру. Кого мне еще просить, чтобы ты вернулся?..

Рядом лежал парень. К нему приехала мать из Душанбе, привезла фрукты, коньяк:

- Хочу сына дома оставить. Кого просить?

- Давай, мать, лучше выпьем твой коньяк за наше здоровье.

- Хочу сына дома оставить...

Выпили мы ее коньяк. Целый ящик. В последний день услышали: у одного из наших в палате обнаружили язву желудка, кладут в медсанбат. Шкура! Мы его лицо стерли для себя из памяти.

Для меня - или черное, или бело... Серого нет... Никаких полутонов...

Нам не верилось, что где-то целый день дождь, "грибной" дождь. Наши архангельские комары над водой гудят. Выжженные шершавые горы... Поджаренный колючий песок... И на нем, как на большой простыне, наши окровавленные солдаты лежат... У них отрезано все мужское... Записка: ваши женщины никогда не родят от них сыновей...

А вы говорите - забыть?!

Возвращались: кто с японским магнитофоном, кто чиркал музыкальными зажигалками, а кто в стираном-перестираном хэбэ и с пустым "дипломатом".

Почему нет книг? Нет стихов? Нет песен об Афгане, которые бы все пели? Мы воевали хорошо, храбро. Нас наградили орденами... Говорят, что нас, "афганцев". и без орденов узнают, по глазам:

- Парень, ты из Афгана?

А я иду в советском пальто, в советских ботинках..."

Рядовой.

"Может, она жива, моя девочка, на где-то далеко... Я все равно рада, где бы она ни была, только бы жила. Так я думаю, так этого мне хочется, очень хочется! И вот мне приснился сон... Вот она пришла домой... Взяла стул и села посреди комнаты... Волосы длинные у нее, очень красивые. рассыпались по плечам... Она их так отбросила рукой и говорит: "Мама, ну что ты меня все зовешь и зовешь, ты ведь знаешь. что я прийти к тебе не могу. У меня муж, двое детей... У меня семья".

И я еще во сне сразу вспомнила: когда ее похоронили, прошел, наверное, месяц, мне подумалось - она не убита, а ее украли... Мы, бывало, идем с ней по улице, на нее оглядываются... Она высокая, и эти волосы льются... Но мне никто не верил... А тут я получила подтверждение, что догадка моя верная, она живет...

Я - медик, я всю жизнь считала, что это - святая профессия. Очень ее любила, поэтому и доченьку увлекла. А теперь проклинаю себя. Не будь у нее этой профессии, она осталась бы дома и жила. Теперь мы с мужем только вдвоем, у нас никого больше нет. Пусто, ужасно пусто. Вот вечером садимся, вот смотрим телевизор. Сидим, молчим, иногда слова за весь вечер не произнесем. Только когда начинают петь, я заплачу, а муж застонет - и пойдет. Вы не представляете, что здесь, в груди... Утром надо идти на работу, а встать не можешь. Такая боль! Я другой раз думаю, что не встану и не пойду. Буду лежать, буду ждать, чтобы взяли меня к ней. Позвали...

У меня есть склонность к воображению, и я все время с ней, она никогда в моих мечтах не повторяется. Я даже вместе с ней читаю... Правда, теперь я читаю книги о растениях, о животных, о звездах, о людях не люблю... Думала, что природа мне поможет, весна... Поехали за город... Фиалки цветут, на деревьях листочки детские... А я начала кричать... Так красота природы, радость живого на меня подействовали... Стала бояться течения времени, оно забирает ее у меня, память о ней... Исчезают подробности... Что она говорила, как улыбалась... Собрала с костюма ее волосы, сложила в коробочку. Мух спросил:

- Что ты делаешь?

- Пусть будет. Ее уже нет.

Иногда сижу дома, думаю и вдруг слышу ясно: "Мама, не плачь". Оглянусь - нет никого. Продолжаю дальше вспоминать. Вот она лежит. Яма уже выкопана, уже земля готова ее принять. А я стою перед ней на коленях: "Доченька моя милая. Доченька моя дорогая. Как же это случилось? Где ты? Куда ты ушла?" Но она еще со мной, хотя и в гробу лежит.

...Помню тот день. Она вернулась с работы и сказала:

- Меня вызывал сегодня главврач. - И замолчала.

- И что? - Я еще ничего не услышала в ответ на свой вопрос, но мне уже нехорошо стало.

- Пришла в нашу больницу разнарядка послать одного человека в Афганистан.

- И что?

- Нужна именно операционная сестра. - А она работала операционной сестрой в кардиологии.

- И что? - Я забыла все другие слова, повторяла одно и то же.

- Я согласилась.

- И что?

- Кому-то все равно надо ехать. А я хочу побыть там, где трудно.

Уже все знали, и я тоже, что идет война, льется кровь, и медсестры нужны. Я заплакала, а сказать "нет" не смогла. Она бы строго посмотрела на меня:

- мама, мы с тобой обе давали клятву Гиппократа...

Несколько месяцев она готвила документы. Принесла и показала характеристику. Там были слова: "Политику партии и правительства понимает правильно". А я еще все не верила.

Рассказываю вам... И мне легче... Как будто она у меня есть... Я завтра ее хоронить буду... В комнате гроб стоит... Она еще со мной... А может, она где-то живет? Я только бы хотела знать: какая она сейчас? Длинные ли у нее волосы? Даже какая кофточка на ней? Мне все интересно...

Если честной перед вами быть, то я людей не хочу видеть. Я люблю быть одна... Я с ней, со Светочкой своей, тогда разговариваю. Стоит кому-то зайти, все нарушается. Никого не хочу пустить в этот мир. Ко мне мама из деревни приезжает... Я даже с ней не хочу делиться... Один раз только пришла ко мне женщина... С моей работы... Вот ее я не отпускала, мы с ней до ночи сидели... Боялись, что метро заколют, она не успеет... Уже муж ее волновался... У нее вернулся из Афганистана сын... Вернулся совсем другой, чем тот, каким она его отправила уда... "Мама, я буду печь с тобой пироги... Мама, я пойду с тобой в прачечную..." Он боится мужчин, дружит с одними девочками. Она побежала к врачу. Врач сказал: "Терпите, пройдет". Мне теперь такие люди ближе, понятнее. Я могла бы с ней дружить, с этой женщиной. Но она ко мне больше не пришла, она смотрела на портрет Светочки и все время плакала...

Но я что-то другое хотела вспомнить... Что же я хотела вам рассказать? А?! Как она приехала первый раз в отпуск... Нет, еще о том, как мы ее провожали, как она уезжала... Пришли на вокзал ее школьные друзья, товарищи с ее работы. И один старый хирург наклонился и поцеловал ей руки: "Больше я таких рук не встречу".