Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649 - Сесили Вероника Веджвуд
Представители европейских держав оценивали чувства своих владык с превосходной точностью. Следовало сохранить вид, выражавший неодобрение или, по крайней мере, сожаление, но не было нужды разрывать отношения с эффективными правителями Англии, защищая монархические права наследников убиенного короля. Двое голландских посланников с оттенком одолжения нанесли визит королевским детям в Сайон-Хаус. Принцесса и ее брат были в глубоком трауре, но комнаты дома не были по традиции задрапированы черным, и ни один из слуг не был одет в траурную ливрею. Завершив свое печальное дело, Паув и Иоахими отбыли в Голландию, разумно избежав благодаря своей поспешности получения подарков, которые обычно вручаются послам и которые они предпочти не получать из запачканных кровью рук правительства Англии.
Французский министр-резидент, король которого был племянником казненного Карла, счел, что ему в некоторой степени следует проявить горе и гнев. Он дал понять, что намерен уехать. В ответ правительство намекнуло, что если он уедет, то они хотели бы, чтобы он увез с собой королевских детей. Так как у министра не было ни малейшего понятия о том, будет ли это одобрительно встречено при французском дворе, но в любом случае навлечет на него серьезные расходы, то о его отъезде больше никто не слышал. Некоторое время спустя он получил указания от кардинала Мазарини по возможности избегать любого официального признания существующего правительства Англии, но ни в коем случае не делать ничего, что могло бы оскорбить его.
Такое же осторожно-ханжеское поведение отличало большинство европейских стран. Только русский царь приказал английским купцам покинуть его владения, но он, по-видимому, воспользовался смертью короля как поводом, чтобы завершить политику изгнания, над которой уже работал какое-то время. Лишь Швейцарская Конфедерация приветствовала исчезновение монархии, вознеся Богу «благодарение за установление республики во многих частях страны швейцарцев».
Шокирующая новость медленно достигла тех, кого она глубже всех затрагивала. Принц Уэльский в Гааге не слышал ничего, кроме сомнительных слухов, с тех пор как он 23 января отправил сэра Генри Сеймура с голландской миссией. Лишь 4 февраля, через пять дней после смерти своего отца, какая-то определенная информация достигла Голландии. Она пришла не в какой-то депеше или сообщении, адресованном принцу, а в общих новостных бюллетенях из Англии. Советники принца узнали о ней первыми и спорили, как рассказать ему. В конце концов один из его капелланов, Стивен Гоффе, пошел к нему и после некоторых колебаний обратился к нему как «ваше величество». Больше слов ему не понадобилось. Охваченный чувствами, принц сделал знак Гоффе удалиться и в течение нескольких часов оставался один на один со своим горем.
Королева по-прежнему была отрезана от новостей волнениями во Франции и продолжающейся осадой Парижа. До нее дошел ложный слух, будто ее мужа спасло неожиданное народное восстание, начавшееся прямо у подножия эшафота. Дрожащая, находившаяся в состоянии между слезами и утешением, она наполовину поверила ему. Жестокая правда настигла ее холодный и жалкий двор в Лувре 9 февраля. Она выслушала весть в ледяном молчании и долго сидела неподвижно, не говоря ни слова, уставившись перед собой, пока подруга ее детства мадам де Вандом не обняла ее колени, умоляя ее заговорить; и тогда у нее хлынул поток слез.
Когда наконец она обрела способность думать и планировать, ее мысли были целиком и полностью с ее старшим сыном – le Roi[9], как она с того момента называла его мысленно и вслух. Безусловно, каждый европейский принц начал бы действовать против этих отвратительных убийц и вернул бы законного короля на трон его отца.
Такие же мысли с едва ли меньшей силой выражали более опытные и менее горячие государственные деятели.
Главный советник молодого короля Эдвард Хайд ожидал всеобщего взрыва против «этих дьяволов во плоти». Взрыв не произошел. Королева и молодой король получали письма с соболезнованиями их горю изо всех европейских королевских дворов, но очень немногие – говорили, что это сделал только король Португалии, – добавляли привычные слова поздравления и добрые пожелания новому монарху Англии.
А на Британских островах, в Шотландии, Ирландии и даже Англии был провозглашен новый король при угрозе со стороны армии. 3 февраля закон, запрещавший провозглашение нового короля и вывешенный в Гилдхолле, был сорван и заменен открытым обвинением парламента – убийцы короля, которое заканчивалось словами: «Боже, спаси короля Карла II». Десять дней спустя самоустранившиеся члены парламента осудили убийство короля и заявили о своей верности Карлу II. В замке Понтефракт, все еще державшимся после восьмимесячной осады, его комендант-роялист расплавил золотое кольцо и отчеканил первую монету с именем Карла II и соответствующей надписью.
В Англии такие действия были просто вызывающим жестом. Но в Шотландии находившееся у власти правительство – пресвитерианская знать, которая сначала восстала против короля Карла I, теперь официально провозгласила у Меркат-кросса в Эдинбурге его сына королем. В Ирландии роялисты были все еще сильны. Маркиз Ормонд провозгласил его королем в Каррике[10] 16 февраля, а принц Руперт, командовавший флотом роялистов, сделал то же самое в Кинсейле[11]. Приблизительно в это же время губернатор островов Силли, который не был уверен в правильности формулировки и поэтому сочинил свою собственную, ухитрился торжественно провозгласить царствование короля Карла II.
Аксиома, что корона не может быть вакантной, таким образом была продемонстрирована роялистами, несмотря на парламентский акт, который 30 января запретил провозглашать какого-либо преемника Карла I, и дополнительный акт, который неделю спустя отменил монархию. Так как эти акты были обнародованы только незаконными остатками палаты общин, то и закон, и прецедент были на стороне короля Карла II. Закон и прецедент, но не меч.
Популярный астролог Уильям Лилли, который в тот месяц выпустил, по обыкновению, свой ежегодный бюллетень того, что предсказали звезды, сделал один надежный прогноз: «В этом году абсолютно не обуздан солдат или меч».
II
После казни
