Казнь короля Карла I. Жертва Великого мятежа: суд над монархом и его смерть. 1647–1649 - Сесили Вероника Веджвуд
Тем временем тело короля было перенесено из его спальни в Сент-Джордж-Холл. Гроб несли солдаты гарнизона, четыре угла черного бархатного покрова на гроб – Ричмонд, Гертфорд, Саутгемптон и Линдси. Епископ Джаксон шел следом с закрытой Книгой общих молитв в руках. За ним следовали королевские слуги. Полковник Уичкот тоже присутствовал, чтобы удостовериться, что его приказы выполняются. Начал падать снег на обнаженные склоненные головы скорбящих и на черный гроб короля. Незадолго до 3 часов дня маленькая печальная процессия тронулась из часовни. Погода была все еще холодной. Земля была твердой от мороза, воздух – серый, лишенный солнца.
Уичкот предложил, чтобы епископ сымпровизировал в пуританской манере, но Джаксон не согласился. Никакой панихиды не было; никакие молитвы не были прочитаны вслух. Тело короля опускали в могилу в тишине, нарушаемой только приглушенными движениями маленькой группы людей у открытого склепа. Было минутное колебание, как поступить с богатым бархатным покровом, и тогда Ричмонд сделал знак, чтобы он был оставлен там во тьме, как и лежал, поверх гроба его господина.
Епископ, друзья короля и его слуги отвернулись, пока Уичкот руководил работами по возвращению камней на их места над захоронением, оставив Карла с его необычным компаньоном после смерти: вместе с королем, который оторвал англиканскую церковь от Римской католической церкви, чтобы получить политическое преимущество и удовлетворить свой чувственный аппетит, лежал король, который умер, потому что видел в англиканской вере самую лучшую и чистую форму христианского вероучения и церковь, воинствующую на земле.
III
В день похорон короля в Лондоне появилась небольшая книга с названием на греческом языке: Εἰκὼν Βασιλική[12]. Подзаголовок объяснял, что это значит: «Портрет Его Священного Величества в его уединении и страданиях». Книга не была пропущена цензурой, и на ней не значилось имя типографа, хотя она была написана Ричардом Ройстоном, преданным роялистом, который ранее уже опубликовал несколько отчетов и манифестов в пользу короля, или подразумевалось, что им. В книге, перемежаясь с молитвами, были собраны размышления и религиозные раздумья о главных событиях во времена правления короля, начиная с возникновения его проблем и заканчивая заключением Карла в замок Карисбрук. Книга была мгновенно принята роялистами как подлинная и, несмотря на все усилия помешать этому, продавалась в огромных количествах за высокую цену на черном рынке и была переиздана 35 раз за год.
Позднее священнослужитель и богослов по имени Джон Гауден станет утверждать, что это он написал ее, и его карьерный рост при Карле II до епископа наводит на мысль, что это утверждение небезосновательно. Используя бумаги, отданные ему Карлом приблизительно во время переговоров в Ньюпорте, и добавив кое-что от себя, он создал поразительно убедительный портрет великомученика-короля. Это была часть плана, который был известен Карлу и был им одобрен, в ответ на множество благочестивых книг, изданных его оппонентами приблизительно на той же основе – написанных или как бы написанных им самим. Первое предложенное заглавие Suspiria Regalia («Королевские вздохи») было отвергнуто, потому что оно представляло собой слишком очевидную мишень для цензуры. Видимо, Джереми Тейлор был тем человеком, который предположил, что название книги на греческом языке, напечатанное буквами греческого алфавита, может скрыть характер написанного в книге в первые несколько дней после ее выхода в свет – достаточно долго, чтобы она захватила воображение публики и дала типографу время, чтобы замести следы.
Спор об авторстве Eikon Basilike не имеет отношения к ее непосредственному влиянию на момент публикации. В 1649 г. роялисты с благодарностью и благоговением приняли ее как подлинный рассказ короля о своих волнениях, терпении и вере. Книга создала образ короля Карла-мученика, в которого им нужно было верить.
В Eikon Basilike он выступает как человек, который совершал ошибки и знал об этом, но который стремился к тому, чтобы под руководством Божьим преодолеть все трудности, и не отказывался от выполнения своих обязанностей и обязательств христианского короля, какие бы опасности ему ни грозили. Повествование обрывалось на заключении короля в замке Карисбрук и ряде размышлений о смерти, которые были поразительно – даже слишком – пророческими в плане того, что в итоге выпало на его долю. Он предвидел, что может умереть «от рук своих собственных подданных насильственной, внезапной и варварской смертью в расцвете лет в своем королевстве; мои друзья и любящие меня подданные будут беспомощными зрителями, а враги – наглыми оскорбителями и триумфаторами надо мной живым, умирающим и мертвым». И это должно было случиться, потому что его враги, начав воевать с ним, теперь пытались смыть кровь со своих рук, проливая его кровь: «По отношению к ним самой большой моей ошибкой, вероятно, является то, что я не уничтожил себя вместе с церковью и государством своим словом и не позволил им сделать это, не оказав сопротивления мечом им, чье алчное честолюбие не могли ни удовлетворить, ни ослабить никакие уступки с моей стороны». Но он простил своих врагов, при этом осуждая порочность их действий, и встретил свой конец со стойкостью и спокойной убежденностью христианина-мученика.
Книга короля, как ее стали называть, вместе с отчетами о судебном процессе над ним и его смертью, все еще имевшими свободное хождение, создала о нем представление, которое укоренилось, дало побеги и даже обрело новообращенных. Слезливая дань уважения – «Платок для верных плакальщиков» – появился уже 2 февраля без лицензии, имени автора и типографа. Это «сердечное средство для подавленного настроения» откровенно сравнивало мученическую смерть короля с распятием на кресте, и это сравнение вскоре стали проводить свободно. Один преданный роялист пошел еще дальше, написав в частном письме 21 февраля: «Даже распятие нашего благословенного Спасителя, если мы рассматриваем Его только в Его человеческой ипостаси, не сделало ничего, равного этому; Его Царствие – не на этом свете, и Он хоть и был так же несправедливо осужден, все же был осужден законным судом». Англиканский церковный деятель Джон Уорнер, епископ Рочестерский, проповедуя частным образом в воскресенье после смерти короля, выбрал своей темой «это самое беззаконное, жестокое и дьявольское убийство помазанника Божия – Христа, царя иудеев». Реальная тема его проповеди была очень тонко замаскирована, и в печатной версии, которая вскоре появилась, инициал Ch вместо Christ снимал все возможные сомнения.
На обеих сторонах имели хождение истории (печатные и устные), рассказывавшие о чудесах, сотворенных обрывками ткани, запятнанной драгоценной кровью. Широко сообщалось об излечении от припадков, слепоты и золотухи. Некоторые чудеса были более оригинальными. Посетители, которые приходили посмотреть на львов в клетках Тауэра – популярное зрелище в
