Тензин Гьяцо - Свобода в изгнании. Автобиография Его Святейшества Далай-ламы Тибета.

И что еще хуже, сама работа была связана с великим риском. Большей частью она велась на крутых склонах гор, а использование динамита зачастую приводило к несчастным случаям.

Даже теперь довольно много пожилых людей носят шрамы от этой ужасной работы, много калек, хромых. И хотя теперь плоды их труда хорошо видны, в то время были моменты, когда вся эта затея казалась бессмысленной. Стоило пройти одному жестокому ливню, чтобы все плоды их усилий пропали даром, исчезнув под слоем скользкой красной глины. Но несмотря на все это, вопреки своему тяжелому положению, беженцы выражали мне свое глубокое уважение и внимательно слушали, когда я говорил, что для нас жизненно важно сохранять оптимизм. Я был очень тронут этим.

Однако те первые посещения лагерей строителей дорог заставили меня осознать новую проблему. Дети дорожных рабочих очень страдали от плохого питания, и уровень смертности среди них был крайне высок. Поэтому я обратился в индийское правительство, которое поспешно организовало новый транзитный лагерь, специально приспособленный к их нуждам. В то же время в Массури была отправлена первая группа из пятидесяти детей и открыта первая из наших школ.

В феврале 1960 года поселенцы прибыли в Билакупе, штат Майсур. Позднее я слышал, что, когда они увидели эту землю, то многие не выдержали и заплакали. Задача, стоявшая перед ними, казалась почти невыполнимой. Им дали палатки и самое необходимое, но кроме этого они были вооружены только своей решимостью.

Как раз через месяц, 10 марта, перед тем, как выехать в Дхарамсалу в сопровождении около восьмидесяти сотрудников, составлявших тибетское правительство в изгнании, я выступил со ставшим теперь традиционным обращением по случаю годовщины восстания тибетского народа. В этом первом обращении я подчеркнул, что нашему народу требуется рассматривать положение в Тибете с точки зрения будущего. Я сказал, что тем из нас, кто находится в изгнании, в первую очередь надо устроиться на новом месте и продолжать наши культурные традиции. Что касается будущего, то я подтвердил свою уверенность в том, что, вооружившись Истиной, Справедливостью и Мужеством, мы, тибетцы, в конце концов добьемся обретения Тибетом свободы.

Глава девятая

Сто тысяч беженцев

В Дхарамсалу мы добирались ночным поездом и автомобилями. Вместе с сопровождавшими меня людьми я выехал из Массури 29 апреля 1960 года и прибыл на станцию Патанкот в штате Химачал Прадеш на следующий день. Я хорошо помню наш путь на автомобилях. После часа езды я увидел возвышающиеся вдали белые горные пики. Мы держали курс прямо на них. Мы проезжали по одной из красивейших местностей Индии: ярко-зеленые поля с вкраплениями деревьев и повсюду цветы фантастической окраски. Затем мы попали в центр Дхарамсалы, и я сменил лимузин на джип для того, чтобы проехать еще несколько последних миль до своего дома, который был расположен как раз над деревней Мак Леод Гандж. Из него открывался вид на широкую долину.

Подъем был головокружительно крутой, он напоминал мне некоторые путешествия в окрестностях Лхасы, когда, стоя на краю дороги, вы можете иногда смотреть вниз на тысячи футов. Когда мы приехали в Мак Леод Гандж, оказалось, что для нас воздвигли несколько бамбуковых ворот, на которых золотыми буквами наверху было выведено "Добро пожаловать". Отсюда оставалось всего одна миля до моего нового дома, который назывался Сварг Ашрам, раньше, во времена британского владычества, он служил резиденцией комиссара округа и назывался Хайкрофт Хаус. Это был совсем небольшой дом, стоящий посреди леса и окруженный надворными постройками, в одной из которых умещалась кухня. Три других дома предоставили моим сотрудникам. Хотя в дальнейшем допускалась возможность расширения, пока комнат было меньше, чем в нашей предыдущей резиденции, но я испытывал благодарность, ибо теперь мы могли обосноваться.

Когда мы приехали, было уже совсем поздно, поэтому многого я не сумел разглядеть, но на следующее утро, когда проснулся, первым делом я услышал отчетливый крик птицы, которая, как я обнаружил позднее, обычна для этих мест. Казалось, она выговаривала: "Кара-чок, кара-чок". Я выглянул в окно, чтобы разглядеть, где она, но не мог ее найти. Вместо этого перед моими глазами открылся вид величественных гор.

В общем, мы были вполне счастливы в Дхарамсале, хотя должен заметить, что Кунделинг снова нашел вкус в молоке Массури и вернулся туда через несколько лет. Единственным реальным недостатком местности, в которой расположена Дхарамсала, являются ее дожди. По количеству осадков она занимает второе место на всем индийском субконтиненте.

Сначала здесь было меньше ста тибетцев. Но в настоящее время число беженцев возросло до пяти тысяч. Только один раз или два возникала мысль о переселении отсюда. В последний раз это было несколько лет назад, когда серьезное землетрясение повредило несколько зданий. Люди стали говорить, что здесь слишком опасно оставаться. Однако мы не уехали главным образом потому, что хотя в этой зоне довольно часто проявляется сейсмическая активность, обычно она довольно слабая. Последний раз значительные разрушения имели место в 1905 году, в то время британцы использовали это место как убежище от летного зноя. Тогда вниз обрушился шпиль их приходской церкви. Так что разумно было предположить, что большие толчки происходят очень нечасто. Кроме того, переселение было бы крайне затруднительно с практической стороны.

Как и в Бирла Хаусе, я разделял мой новый дом со своей матерью и еще с парой лхасских собак — апсо, которых мне недавно подарили. Эти животные служили источником постоянных забав для всех. Каждая из них имела свой совершенно особенный характер. Того, что был больше, звали Сангье. Я часто думал, что в предыдущей жизни отбыл, наверное, монахом, а может, одним из тех многих людей, которые умерли в Тибете от голода. Я говорю так, потому что, с одной стороны, он не проявлял никакого интереса к противоположному полу, а с другой стороны, с большим энтузиазмом относился к еде: даже когда наедался до отвала, он всегда мог найти местечко еще для одного куска. И был очень предан мне.

Таши, другой пес, являлся совершенной противоположностью, и несмотря на то, что был меньше, он был храбрее. Его дал мне Тэнзин Норгэй, покоритель Эвереста, так что, может быть, это оказало какое-то влияние. Я хорошо помню, как он однажды заболел и должен был получать уколы. После первого укола он стал очень бояться, и поэтому в следующий раз, когда пришел ветеринар, два человека поймали и держали его, пока не было введено лекарство. Тем временем Таши рычал и ворчал на своего мучителя, который, закончив работу, должен был стремительно ретироваться из дома. Только тогда оказалось возможно отпустить собачку, которая после этого бегала по всему дому в поисках бедняги. Но несмотря на свой свирепый вид, лаял он куда страшнее, чем кусался: его челюсти имели такой прикус, что он практически не мог ни во что вонзить свои зубы.