Институтки. Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц - Г. И. Ржевская
Или:
— NN! Сделай мне арифметическую задачу, а я дам тебе булку.
Но согласиться на такое предложение считалось зазорным, даже если бы обменивались вещи различной ценности. Но если просили услуги или какой-нибудь вещи даром, то требовать вознаграждения считалось неблаговидным. Можно было отказать в требуемом, но не продавать его. В первом случае раздавалось:
— Malcomplaisantе!80
А во втором:
— Кусочница!
Таким образом вырабатывался целый кодекс понятий, который гораздо более влиял на характер и нравственность институтки, чем вся мораль начальства. Институтки, так сказать, воспитывали друг друга.
В этом отношении у институток был известный идеал, конечно, не вполне выясненный и определенный, но к которому инстинктивно стремились все неглупые и самолюбивые личности. Идеал этот требовал, между прочим, известной стойкости в отношениях с начальством и товариществом и безусловной честности в сношениях с этим последним. Малодушие, слезливость, пустая восторженность и бесцельная экспансивность презирались. Это по части нравственных свойств. По части внешних приемов и манеры себя держать существовало также свое воззрение.
Институтки не любили никакого кривлянья и ломанья, подергиванья плечами, закатыванья глаз и т. п.
— Пожалуйста, не жантильничайте! — кричат, бывало, десятки голосов при всякой выходке подобного рода. И уж не беспокойтесь, вымуштруют на этот счет. И здесь также больше всего уважались простота и спокойствие и чувство собственного достоинства.
По мере того как я пишу эти воспоминания, прошедшее все более и более оживает в моей памяти, лица, фигуры проходят перед глазами, слова и речи раздаются в ушах, и вся эта давно минувшая жизнь встает передо мной во всех своих деталях и с поразительной ясностью и точностью.
Пойдемте со мною в класс, читатель, и позвольте мне представить вам некоторые из самых характерных институтских личностей.
Вот длинная, длинная девочка, прямая и худая, как палка, с узкими плечами, впалой грудью, длинными руками, большой головой и некрасивым на первый взгляд лицом. Но если глаза ваши подолее остановятся на этом лице, то вы найдете в нем особую прелесть, которую придают ему открытое, честное выражение и глубокие, спокойные и несколько строгие глаза. Взгляд этих глаз смущает нечистую совесть, и порою само начальство не выносит его.
Это честная Ниночка Л.81, прозванная так всем классом, который единодушно присудил ей этот титул. Она действительно была каким-то институтским рыцарем без страха и упрека. Начальство уважало и даже словно побаивалось, т. е. обходило, ее, но не любило. Она превосходно училась и вела себя безукоризненно, по всем правилам институтской формалистики и с этой стороны была неуязвима; но начальство находило… qu ’elle est raide82.
Как и все чересчур последовательные люди, не терпящие компромиссов, Ниночка была угловата, и об ее углы ударялись и начальство, и само товарищество, восторженно уважавшее Ниночку. Вот пример. Ниночка была одна из самых строгих дежурных. Когда приходил ее черед дежурить, она обыкновенно объясняла своим ровным, спокойным голосом:
— Mesdames! предупреждаю вас заранее, что я буду записывать всех, кто будет шуметь. — И действительно записывала. Но товарищество, которое не простило бы этого другой и загрызло бы ее, покорялось Ниночке. А почему? Потому, что оно знало, знало твердо и несомненно, что Ниночка записывает не из желания выслужиться — она никогда не выставлялась, — не из боязни за свою собственную персону — в ее гражданском мужестве (да простит мне читатель это громкое слово) была полная возможность убедиться, — а все из той же фанатической, не знающей никаких уступок честности. На нее возложили известную и весьма неприятную для нее обязанность, и, раз приняв ее на себя, она уже не могла обмануть доверия классной дамы. Это был угол, о который в этом случае ушибалось товарищество.
Но оно не роптало, оно понимало чистоту мотивов, руководивших Ниночкой. Оно знало, что даже Ниночка, вне дежурства, когда она не была обязана наблюдать за поведением подруг, скорее позволит отрезать себе руку, чем выдаст кого-нибудь. Оно не раз видало, как Ниночка стоически переносила наказание за проступок, совершенный не ею и лишь по ошибке взведенный на нее классной дамой. В этих случаях Ниночка не только не называла настоящей виновной, но даже и не оправдывалась, а молча переносила незаслуженное наказание.
Тот стоицизм в отношениях с начальством, о котором я уже говорила и который так уважался товариществом, был доведен Ниночкой до совершенства.
Ниночка принадлежала к тем натурам, которые способны фанатически отдаваться любимой идее, которые, раз давши слово, сдержат его, хотя бы за это пришлось им поплатиться жизнью.
Ей на суд представлялись товариществом затруднительные казусы институтской жизни, и решение ее имело вес. Она вступалась за слабых и угнетенных, а всякая несправедливость и подлость вызывали в ней жаркий протест. Обыкновенно молчаливая и спокойная, она оживлялась в этих случаях и долго ораторствовала.
Как теперь, вижу ее в ее любимой позе, — всякие совещания происходили обыкновенно в дортуаре, после ужина, — одна нога на полу, другая на табуретке, рука опирается в коленку, а голова поддерживается рукой. Она говорит молча слушающей и столпившейся около нее толпе. Ее влияние было благодетельно, и она отчасти задавала тон общественному мнению. Вообще она не подчинялась грозному товарищескому ареопагу83, которого мы все прочие, обыкновенные смертные, боялись пуще огня и пуще самого начальства, а импонировала ему.
А теперь обратите ваше внимание на соседку, на эту низенькую, толстенькую блондинку, с бледным лицом, красивыми, хотя несколько крупными чертами, с большими, серыми, лучистыми глазами и вполне сложившейся талией. Рекомендую — это институтская звезда первой величины и с тем вместе тип институтской временщицы. Ловкая, хитрая, умная и тонкая, как лисица; холодная, сухая, эгоистичная и бессердечная, как старый дипломат, первая музыкантша и безукоризненная bon sujet, она составляет радость и счастие нашей классной дамы, которая на нее не надышится, и гордость институтского начальства вообще, которое с ней aux petits soins84. С товариществом она держится гордо и отдаленно. Не смешивается с толпой, не принимает участие в ее интересах и во все рекреации исчезает к классной даме в комнату. Кокетка до кончика ногтей и не на институтский лад, хотя и тут выказывает такт истой светской львицы. Серые глаза ее с поволокой и рвут, и мечут, и огнем горят, и искры сыплют. Приемы мягкие, округленные, голос кроткий, вид ангелоподобный.
Товарищество оценяет ее по достоинству и относится
