Наталья Муравьева - Гюго

Гюго срывает листок и бросает его в сточную канаву.

— И вы поступайте так же, — говорит он собравшимся.

Дом, где живет Гюго, совсем близко. Велико искушение зайти. А что, если рискнуть? Быстро вверх по знакомой лестнице. Адель не спала всю ночь. Приходили полицейские с ордером на его арест, делали обыск, все перевернули в кабинете. Разгром. Похищены некоторые рукописи. Но ему сейчас некогда разбирать бумаги. Обнять на прощанье жену. Увидит ли он ее еще? Дочь будить не надо.

Во дворе собрались испуганные соседи.

— Пока не пойман, — смеясь, бросает им на ходу Гюго.

Быстрее, быстрее. Встретиться с товарищами и вместе в Сент-Антуанское предместье. Мишель де Бурж, Карно и Жюль Фавр дожидаются его в условленном месте. Они уговаривают не идти в зал Руазен. Это выступление обречено на неудачу. Можно ли подставлять себя под пули?

Гюго не вступает в спор.

Он садится в фиакр и едет в Сент-Антуанское предместье. Улицы еще молчаливее, чем вчера. На площади Бастилии выстроились войска. Вот группа офицеров с золотыми эполетами. Довольные собой убийцы отечества! Это они по приказу своего хозяина топчут конституцию.

Гюго вынимает из кармана трехцветную перевязь; размахивает ею, высунувшись в окно фиакра, и кричит во весь голос:

— Луи Бонапарт вовлекает вас в преступление! Слушайте меня! Солдаты! Луи Бонапарт убивает республику. Защищайте ее! Эй вы там, преступник в генеральском мундире! Я говорю с вами. Мое имя Виктор' Гюго!

Генерал молчит, выпучив глаза. Солдаты и офицеры окаменели от неожиданности. Кучер щелкает бичом, и фиакр мчится дальше. На колокольне бьет девять часов.

Совсем близко звучат выстрелы. Кто-то окликает кучера:

— Стой! Поворачивай назад!

Гюго выходит из фиакра.

Неподалеку на пересечении двух улиц виднеется низенькая баррикада. Ее разбирают солдаты. По улице несут чей-то труп.

Это убит депутат Боден. Он стоял на баррикаде, когда пуля сразила его.

Все произошло совсем не так, как ожидал Гюго. Депутаты собрались раньше условленного часа. К ним присоединилось несколько рабочих. Толпа постепенно увеличивалась.

— Начнем! — слышались нетерпеливые голоса. Но как начинать без оружия? Шельшер с группой рабочих отправился к соседнему караулу.

Солдаты без сопротивления отдали пятнадцать ружей повстанцам. На следующем караульном пункте получили еще пятнадцать. Начали строить баррикаду. Остановили крестьянскую телегу, повалили ее на бок, потом повозку молочницы, хлебный фургон и, наконец, омнибус. Кондуктор присоединился к ним. Мальчишки запасались камнями, разбирали мостовую. Еще не кончили строить, как показались две роты с ружьями наперевес. Семь депутатов во главе с Шельшером пошли войскам навстречу, безоружные, опоясанные трехцветными перевязями. Солдаты в них не стали стрелять, но и не остановились. Пропустив депутатов между рядами, они сомкнулись и продолжали двигаться прямо к баррикаде.

С баррикады раздался выстрел. Один солдат упал. Ответный залп сразил Бодена. Больше жертв не было. Солдаты взяли баррикаду штурмом. Защитники разбежались.

На улице снова пусто. Гибель Бодена не послужила искрой, сигналом к восстанию, не взволновала народ…

В полдень в Париже появились листки с воззванием:

К НАРОДУ

Охрана конституции вверяется патриотизму французских граждан.

Луи Наполеон объявляется вне закона.

Осадное положение отменяется.

Всеобщее избирательное право восстанавливается.

Да здравствует республика!

К оружию!

В это же время по городу расклеивают новые правительственные плакаты:

Военный министр

на основании закона об осадном положении

постановляет:

Всякий, кто будет захвачен за постройкой или защитой баррикады с оружием в руках, подлежит расстрелу.

Положение становится все более опасным. Непрерывное заседание Комитета сопротивления продолжается. С одной квартиры они переходят на другую. За два дня пришлось 17 раз переменить помещение.

С помощью издателя Эмиля Жирардена, старого знакомого Гюго, удалось напечатать и размножить текст декрета об отрешении президента от должности.

Депутаты рассыпались по бульварам и начали раздавать листки с декретом народу.

Казалось, что Париж зашевелился.

Утром 4 декабря в Комитет сопротивления передали записку от Александра Дюма.

«…Обещано вознаграждение в 25000 франков тому, кто задержит или убьет Гюго. Вы знаете, где он. Пусть он ни в коем случае не выходит на улицу».

Но Гюго не может сидеть в убежище. У него назначены важные встречи.

Он все еще ждет решительного перелома в ходе событий. Волна подымается. Собираются выступить учебные заведения. Студенты-химики и фармацевты готовят порох. Собрано 800 ружей. На улицах Сен-Мартен и Сен-Дени строят баррикады. Гюго садится в фиакр и мчится туда. На первой же баррикаде, он встречает де Флотта. Рано утром здесь была перестрелка, а сейчас затишье. Моросит дождь, защитники баррикад ходят по щиколотку в грязи, здесь же среди луж, на камнях мостовой, и отдыхают. Вот стоит юноша, глаза его лихорадочно блестят. Он болен, но не покинет своего поста.

— Буду драться, пока не убьют, — говорит он.

Видный ученый и литератор Шарпантъе первый раз в жизни взял в руки ружье и учится его заряжать. На улице Меле мальчишки без устали подкатывают к строящимся баррикадам булыжники. Особенно усерден один из них, худенький, проворный, веселый и неутомимый, он поспевает всюду.

В центре Парижа улица за улицей покрываются баррикадами. Кое-где идут бои, Но Сент-Антуанское предместье по-прежнему молчит.

После полудня в городе воцарилась странная тишина.

«Вообразите себе Париж в темном подземелье. Людей давил низкий свод. Они были словно замурованы в нежданном и неведомом… Войска по-прежнему молчали, но сабли не вкладывались в ножны, и зажженные фитили пушек дымились на углах улиц. С каждой минутой туча становилась чернее, непроницаемее, безмолвнее. Эта густая мгла была трагична. В ней чуялось приближение катастрофы».

Внезапно по условному знаку кто-то где-то выстрелил, и началась бойня. Войска стреляли не только по баррикадам. Стреляли в безоружных людей. Озверевшие солдаты бросались на прохожих, врывались в лавки, убивали людей прикладами, кололи штыками…

Под градом картечи Гюго спешит туда, к бульварам, где полыхает огонь.

— Куда вы идете? — останавливают его. — Ведь вас убьют. Неужели вы этого хотите?