Анатолий Ведерников - Религиозные судьбы великих людей русской национальной культуры

Н. И. Новиков

Николай Иванович Новиков был одним из самых замечательных литературных и общественных деятелей екатерининской эпохи. Он происходил из дворян Московской губернии и родился в 1744 году в селе Тихвинском Бронницкого уезда. Образование свое получил в Московской университетской гимназии, где, впрочем, учился не усердно и по неуспеваемости в иностранных языках должен был оставить гимназию до окончания курса. Недостатки училищного образования Новиков старался потом восполнить самообразованием, чтением книг и знакомством с образованными людьми. Из всех предметов он особенно любил и изучал русскую историю и русскую литературу; к этим наукам и относится его литературная деятельность.

Из современных ему образованных людей особенное влияние оказали на него такие последователи масонства, как Елагин и Шварц, которые сообщили определенное направление его просветительной и общественной деятельности. Время принятия масонства разделяет всю его деятельность на два периода – петербургский, до 1779 года, когда он занимался литературой вообще как один из образованных людей своего времени, и московский, с 1779 года, когда он, вступив в масонство в 1775 году, переехал в Москву, где к его литературной деятельности присоединилась и широкая филантропическая деятельность. Эта деятельность весьма показательна для устремлений русского масонства того времени, а потому мы и познакомимся с нею хотя бы в кратких чертах.

Работая секретарем Комиссии по составлению проекта Нового Уложения, Новиков общался в обществе лучших выборных людей со всей России и поэтому имел возможность познакомиться с нуждами, состоянием и потребностями нашего государства. Это знакомство и послужило основным стимулом к его просветительной и филантропической деятельности. «У него, – как говорит В. О. Ключевский, – было два заветных предмета, на которых он сосредоточивал свои помыслы, в которых видел свой долг, свое призвание, это – служение Отечеству и книга как средство служить Отечеству…» В лице Новикова неслужащий русский дворянин едва ли не впервые выходил на службу с пером и книгой, как его предки выходили с конем и мечом. К книге Новиков относился мало сказать – с любовью, а с какою-то верой в ее чудодейственную силу. Истина, зародившаяся в одной голове, так веровал он, посредством книги родит столько же подобных правомыслящих голов, сколько у этой книги читателей. Поэтому книгопечатание считал он наивеличайшим изобретением человеческого ума.

На этой вере в могущество книги Новиков строил практично обдуманный план действий. Этот план был тесно связан со взглядом на недостатки и нужды русского просвещения… Один из врагов этого просвещения – галломания, не само французское просвещение, а его отражение в массе русских просвещенных умов, то употребление, какое здесь из него сделали. «Благородные невежды», как называл Новиков русских галломанов, сходились с простыми невеждами старорусского покроя в убеждении, что они достаточно все понимают и без науки, что, и не учась грамоте, можно быть грамотеем. Значит, вольномыслие не от учения, а от невежества, и есть не более, как легкомыслие. Истинное просвещение должно быть основано на совместном развитии разума и нравственного чувства, на согласовании европейского образования с национальной самобытностью. Новикову принадлежит честь одного из первых, кто заговорил у нас о разграничении заимствованного и самобытного, о черте, за которую не должно переступать иноземное влияние.

Первым журналом был «Трутень», обративший на себя всеобщее внимание прямотой и смелостью своей сатиры. Основной темой большей части статей «Трутня» служит порицание подражательности русских всему иностранному, особенно французскому. «Отказавшись от всего прошлого нашей жизни, от нравов и обычаев предков, сделавшись слепыми подражателями всему французскому, мы, – говорил Новиков, – вместе с тем потеряли и добродетели наших предков, в большинстве случаев мы променяли наше старое родное добро на новое чужое зло». Но в то же время, вполне уважая европейское просвещение, он советовал усваивать от Европы все лучшее и сильно нападал на русское суеверие и невежество, грубость, жестокость и другие пороки.

В «Кошельке» Новиков восстает против мнения, что русские должны заимствовать у иноземцев все, «даже характер, который у всякого народа свой особый: не одной же России отказано в нем и суждено скитаться по всем странам, побираясь обычаями у разных народов, чтоб из этой сборной культурной милостыни составить характер, никакому народу не свойственный, а идущий к лицу только обезьянам».

В «Живописце» Новиков насмешливо сопоставлял мудрость доморощенных философов донаучной чистоты с учением Руссо, говоря им: «…он разумом, а вы невежеством доказываете, что науки бесполезны».

Кроме того, во всех указанных журналах Новиков касался разных общественных вопросов, восставал против крепостного права, против неправосудия и взяточничества судей, против недостатков домашнего воспитания и школьного образования.

Как глубокий патриот, возбуждая русских людей к образованию на началах национальных, Новиков стремился познакомить их с русской историей и с этой целью издал несколько важных сочинений, которыми весьма много содействовал разработке русской истории вообще и истории русской литературы. Вот его издания: «Опыт исторического словаря о российских писателях», Древняя российская вивлиофика, содержащая описание российских посольств в другие государства, свадебных обрядов и других исторических и географических достопримечательностей, «История о невинном заточении ближнего боярина Артемона Сергеевича Матвеева», «Скифская история» Андрея Лызлова и другие.

В 1779 году Новиков переселился в Москву, где его просветительная деятельность получила более широкие размеры и особенно филантропический характер под влиянием масонства. Истинным масоном, в лучшем смысле этого слова, Новиков стал, когда познакомился с Иваном Егоровичем Шварцем. Узнав Шварца, Новиков увлекся его просветительными идеями и вполне усвоил их, и оба они, сделавшись друзьями, начали стремиться к образованию народа на религиозно-нравственных началах и к улучшению его материального благосостояния путем благотворительности. Открытие училищ для распространения грамотности в народе, издание учебников и книг религиозно-нравственного содержания, заведение типографий и книжных лавок, приготовление учителей для училищ, поощрение даровитых молодых людей к образованию, устройство больниц и аптек для бедных – вот те предметы, которые входили в программу обширной просветительно-филантропической деятельности Новикова и Шварца.