Владимир Сухомлинов - Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания

Государственная дума, таким образом, отнеслась в полной мере сочувственно к дальнейшему усовершенствованию наших боевых сил, что зависело от тех средств, которые могли быть нам на это ассигнованы.

Гучков ополчился против меня еще в 1910 году, после того как убедился в расхождении наших с ним взглядов на назначение военной силы в стране.

Я находил, что солдат, от рядового до генерала, должен быть чужд всякой политике, так как назначение вооруженных сил государства – отстаивать и охранять внутреннее и внешнее благополучие страны, оберегая честь и достоинство родины и поддерживая мирное взаимоотношение государств между собой, а одновременно с этим и мирную жизнь и труд населения. Войска являются силой, на которой зиждется данный строй государства.

Будучи членом Государственной думы, А.И. Гучков как лидер определенной политической группы стремился быть в курсе дел военного ведомства. Для привлечения армии на свою сторону с целью захвата власти и влияния на судьбу России, приложил все усилия к тому, чтобы, пользуясь своей ролью в Государственной думе, расширить, в целях наибольшей осведомленности, круг знакомства в среде Генерального штаба из числа лиц, служащих в управлениях Военного министерства. Всему этому, из понятных каждому побуждений охраны военных секретов, я сочувствовать не мог, но мне трудно было бороться с этим при существовавших более чем дружеских отношениях его с генералом Поливановым.

Так как я не скрывал от своих сослуживцев отрицательного моего отношения к Гучкову и даже некоторых из них, попавших в цепкие его объятия, предупреждал от увлечения идейностью Гучкова, то естественным был тот поход, который предпринял Гучков против меня и в Думе, и в прессе.

О том, к каким приемам прибегал Гучков в своей патриотической работе против русского военного министра, иллюстрацией может служить следующее его письмо в Киев такому господину, как А.И. Савенко, бывшему второму редактору «Киевлянина».

СПб. Фурштадтская, 36, от 1 июня 1912 года.

Дальнейшее пребывание Сухомлинова у власти представляет прямую опасность для армии и для России. Нужно употребить все усилия, чтобы доказать это тем, от кого зависит. Не пришлете ли вы мне ваше показание? Может быть, найдете еще что-нибудь? А. Гучков.

Хотя Коковцов и винит Государственную думу в том, что она не утверждала целиком программ морского и сухопутного ведомств, но по справедливости надо сказать, что к нуждам обороны Государственная дума относилась более отзывчиво, чем сам Коковцов, и если иногда с кафедры Таврического дворца и раздавались энергичные протесты против развивающегося у нас милитаризма, как, например, в мае 1914 года, то застрельщиками их являлись Гучков, Шингарев и Милюков, которые, настойчиво ведя лично против меня интригу, в конце концов создали в Государственной думе против меня оппозиционное течение. Тем не менее мне удалось лишь в 1914 году провести так называемую большую программу, результаты которой могли бы начать проявляться только с 1916 года, если бы всемирная война не вспыхнула раньше. Предшествовавшие обстоятельства этого дела были следующие.

Почти весь наш флот погиб в японскую кампанию, и чтобы создать его вновь, требовались громадные суммы и много времени. Тем не менее государь решил приступить к этой задаче в ущерб сухопутной армии. Вследствие этого неизбежно возникал известный антагонизм между мною и моим товарищем, морским министром.

Дело в том, что приблизительная сумма, на которую можно было рассчитывать на расходы по обороне, растягивалась на 10 лет и больше. А для того чтобы работы можно было распределить более или менее целесообразно, приходилось кредиты распределить так, чтобы то ведомство, которое должно скорее приготовиться, в ближайшие годы получало бы большую часть ассигнований, а в то же время другое – меньшую. Для этого пришлось и в морском и в сухопутном министерстве составить большую и малую программы.

Государь, оставивший за собой регулирование хода развития вооруженных сил на суше и на море, не допускал, как он это мне высказал при моем вступлении в должность, никакого соперничества, ревности между двумя этими ведомствами; он требовал от нас, чтобы мы спокойно, объективно и дружески шли рука об руку. Мы должны были повиноваться и его волю исполнить! Государь поэтому и повелел устроить оригинальное совещание, без председателя военного и морского министров, с их начальниками Генеральных штабов.

Таковое и состоялось у меня на квартире, при участии адмиралов Воеводского и Эбергардта, однако вышло оно не совсем полюбовным.

Серьезный вопрос о том, кому следует первому проводить большую программу, все же глубоко затрагивал расчеты уже начатого дела по проведению реформы, и, несмотря на наше миролюбивое настроение, мы не выдержали. По этому поводу у меня с адмиралом получилось несогласие и недоразумение.

Таким образом, предстояло решать вопрос немалой важности: кому раньше будет предоставлено приступить к большой программе. На указанном выше совещании в этом и надо было разобраться. Незадолго до того, на мою беду, во время плавания государя на яхте «Штандарт» в Финском заливе посадили на риф этот корабль со всей царской семьей на нем.

Государь признал поэтому за благо прежде всего предоставить возможность именно морякам стать на ноги.

Как я в то время понимал политическую обстановку, мне необходимо было настаивать на ассигновании денег по большой программе прежде всего сухопутному ведомству.

Отстаивая предоставление кредитов на большую программу прежде всего Военному министерству, я приводил мотивы и доказательства целесообразности такого моего настояния.

На создание большого количества судов для активных действий нужны громадные средства, которых нам не дадут. Затем эти суда нужно спустить на воду. Каждый дредноут обойдется в 30–40 миллионов рублей, а угнаться за флотом наших противников мы все равно будем не в силах, сооружая хоть сколько-нибудь приличное их количество. Поэтому, с моей точки зрения, морскому ведомству надо начать с малой программы. По правде говоря, флота у нас нет, поэтому, как при Петре Великом, надо начинать с начала, а оно сводится к тому, что, отказавшись от крупных судов, проектировать чисто оборонительный флот из легких крейсеров, миноносок, подводных лодок, минных заградителей. Это в том отношении будет иметь серьезное основание, что даст возможность большему числу личного состава нашего флота практиковаться в кораблевождении и изучении наших собственных водных пространств.

При моем докладе об этом его величеству я ничего не утаил и рассказал все подробно. С решением таких крупных вопросов государь никогда не спешил и на этот раз, через несколько месяцев, утвердил ассигнование кредитов по большой программе в первую очередь морскому ведомству.